Это с реальностью у Иланы проблемы. Вечно её неправильно оценивала, через призму каких-то несуществующих идеалов. Через розовые очки. Жизнь их постоянно пыталась разбить, но Илана тоже упёртая — складывала осколки, скрепляла скотчем, замазывала трещинки. Держалась за свои иллюзии, верила в сказки.

Ей ведь на самом деле до последнего мгновения казалось, что их свадьба — не фикция, не от начала до конца исключительно затея родителей. Что Глеба она действительно очаровала. Уж очень приятно было так считать, и выходило абсолютно созвучно собственным мечтам.

— А где будет обед? — только через день поинтересовалась она у мамы. — Опять у них в доме?

Но та возразила:

— Нет. На этот раз нет. Для разнообразия в ресторане.

И не просто в общем зале, а в отдельном павильончике с маленькой открытой террасой. Наверное, чтобы желающие могли выйти и покурить, или просто проветриться, посидеть в плетёных креслах, любуясь на маленький обустроенные дворик с фонтаном.

Кирсановы явились втроём, без Агнии. Точнее, находились уже на месте, когда появились Елизаровы, поднялись навстречу с приветственными возгласами.

Если честно, Илана понятия не имела, что они там говорили — сердце в груди бухало с такой силой, что его стук отдавался в ушах, заглушая прочие звуки. Да и какое ей дело до стандартных вежливых фраз?

Взгляд, не задерживаясь, скользнул по Кирсановым-старшим и остановился на Глебе. Как тогда, на приёме, будто притянутый неведомой силой. Только эмоции сейчас были совсем другими, и желание — не просто рассмотреть, а отыскать в выражении лица и глаз ответные чувства.

И, кажется, она действительно их нашла. Глеб смотрел на неё по-особому заинтересованно, чуть вопросительно, внимательно, будто тоже пытался угадать Иланины мысли. Но они наверняка и так читались без труда — не получалось оставаться сдержанной и холодной. Тем более теперь-то она знала: между ними всё возможно. Действительно возможно. Это не просто её наивные фантазии, это уже реальность. Даже если не свадьба, даже если для начала просто отношения. Самые серьёзные, самые настоящие.

Илана, конечно, и раньше встречалась с парнями, но не так чтобы у неё имелся большой опыт и куча бурных романов. Нет. И подруги тут были правы, когда говорили, что она слишком разборчива.

Разборчива, и что? Разве это плохо? Её так воспитали: не размениваться по мелочам, не соглашаться на первое попавшееся, ценить себя. И жизнь оберегала. Частенько так складывалось, что не совпадало — Илане нравились одни, она нравилась другим.

Теперь-то понятно почему. Потому что всё предыдущее было не тем, и подождать стоило. Ради того, что ей досталось сейчас. Ради Глеба.

Но поначалу, усевшись за стол, родители ожидаемо заговорили о делах, о взлетевших ценах на землю и на материалы и о слиянии компаний. Илана не просто не участвовала в беседе, а опять почти не вслушивалась. Она всегда была слишком далека от подобного.

Ну не её это, совсем не её — ни проблемы жилищного строительства, ни организация бизнеса, ни управление людьми. Последнее особенно. Уж слишком много ответственности. Она, конечно, тоже согласна отвечать, но только за себя. И за дорогих ей людей.

А родители её прекрасно понимали, не заставляли пойти по собственным стопам, не убеждали, что именно она должна управлять семейным бизнесом, когда они решат отойти от дел. Позволили дочери быть такой, какая она есть и какой хочет быть. Илана их за это ещё сильнее любила, была им благодарна. И не совсем уж она отстранилась — помогала, где могла. В качестве переводчика. Она и для специализации намеренно выбрала деловой английский.