Честно признаться, движения у меня были только на куплет и припев, но, закрыв глаза, я с удовольствием импровизировала. Кое-что возьму на вооружение, кое-что - отброшу как неподходящее.

- Ух ты! Круто! - захлопала Алинка. Я подмигнула ей в отражении и... услышала терпко-мужское:

- Не слишком ли откровенно для детей шести лет?..

Ноги слегка запутались, и я по-дурацки шлёпнулась на пятую точку, громко охнув. В дверном проёме, скрестив руки на груди, обнаружился мужик лет эдак тридцати с хвостиком, небритый, с прямым тяжёлым взглядом. Вся его поза изображала сдержанное равнодушие, но глаза... тёмные, с оттенком в ночь, казались непроницаемой бездной.

- Кира! - бросилась ко мне Алинка, протягивая ладошку. - Тебе не больно? Папа, ты напугал Киру! - укоризненно заметил ребёнок, пытаясь меня поднять. Я бы умилилась, если бы не впала в ступор.

Папа.

Это папа?!

- Справедливости ради, твоя Кира упала сама, - прохладно отозвался мужик, но зачем-то вошёл в зал. Он наклонился, обдав меня ароматом свежей, даже леденящей туалетной воды с ноткам нагретой на солнце кожи, сандала и сладкого апельсина. Аж голова на миг закружилась. Перехватив мою руку, которую тянула Алинка, он одним усилием мышц поставил меня на ноги. Как будто я ничего не весила!

- Я повторю - не слишком ли откровенный танец для детей? - взгляд-бездна скользил по моей плотной, танцевальной майке и голому животу. Я специально сбросила кофту, чтобы следить за исполнением элементов belly-танца.

У отца Алины не глаза, а бетонная стена. Хрен поймёшь, что у него на уме!

- Папа! - дочка тоже не отставала: - Это не наш танец! Мы уже закончили, и она репетировала выступление в... институте, вот! Правильно, Кира?

- Для концерта, - автоматически поправила я и словно очнулась, - Алин, беги одеваться. Я сейчас твоему папе документы покажу и отпущу, хорошо?..

Получив кивок отца, Алинка пробормотала что-то вроде: "Ты обещал не ругаться!" и убежала в раздевалку.

Мы остались вдвоём.

Эта мысль почему-то напрягла. Я до сих пор ощущала горячие пальцы на месте ниже локтя.

- Добрый вечер, - выдохнула, пытаясь сгладить неловкую паузу, - Людмила Петровна оставила документы на подпись. Я хотела передать их няне, но раз вы приехали лично...

- Вы не чересчур молоды для учительницы? - он как будто даже не услышал меня. Возникло ощущение, что я могу говорить что угодно - этот экземпляр спросит и ответит только на то, что ему надо.

- Мне двадцать один, я совершеннолетняя, дееспособная, занимаюсь танцами и хореографией с четырёх лет. Имею награды международных соревнований. Заведующую вполне устроила моя квалификация.

Мужик окинул меня цепким взглядом, и одуряющий аромат духов второй раз напомнил о себе. Уф-ф!

- Я бы предпочёл более возрастного специалиста. Не думал, что людей подбирают с такой халатностью, - ко мне он интерес потерял - теперь тщательному осматриванию подвёргся зал.

- Ваше право, - раздражённо отозвалась я. Тоже мне, пуп земли. Чёрная бездна - боже, что за глаза такие?! - вновь нацелилась на меня.

- Что, простите?

- Ваше право - желать специалиста постарше.

Он сощурился.

- Вы всегда огрызаетесь?

"А вы всегда такой мудак?" - чуть было не уточнила я, но вовремя прикусила язык.

- Второй вопрос - часто вы используете зал для личных нужд и демонстрируете детям пошлые танцы?..

Пошлые?! Мой обманчиво-нежный и чувственный танец - пошлый?!

- Вообще-то мой урок закончился десять минут назад! Просто за Алиной никто не спешит, приходится совмещать ожидание с моими срочными делами!

Кажется, на его лице появилось нечто, похожее на удивление.