– Ощущение, как будто кто-то пытался создать человека, но не совсем понимал, как и что в нашем теле работает, отсюда и вышло вот это вот создание, – предположила Алёна, – в этом существе есть всё, чтоб он мог ожить на момент, на “здесь и сейчас”, а что будет с ним дальше – уже не важно.

– Но причем тут длинная шея? – спросил Мишка, стоящий возле двери в секционную. Все резко развернулись к мальчику.

– Я же тебе сказал сидеть в прихожей! – разозлился отец.

– Я ночью такое видел, – недовольно ответил Миша, – ты думаешь, я теперь буду бояться мертвого тела?

– По поводу шеи у меня нет версий, – сказал Костя, – все это вместе (указывает на тело) не могло сложиться в результате эволюции.

– А что, если это инопланетное вторжение? – предположил Федя.

– Не… – протянул капитан.

– Сомневаюсь, – ответил Костя.

– Слишком грубая работа в случае, если это существо создала более развитая цивилизация, которая добралась до нас через межзвездное пространство, – сказала Алёна.

– Да и не началось бы вторжение с нашего забытого миром Потерянного, – сказал Ласкин.

– Но труп школьного охранника выглядел так, будто его разделывали с целью изучить, – сказал Костя, – правда, очень странным образом. Патологоанатомы так не работают.

– Охранника убил Айвазовский? – уточнил Ласкин.

– Скорее всего да, – сказала Алёна, – или возможно та женщина – Женя. Но я больше склоняюсь, что это сделал художник.

– И он же его потом резал и исследовал, – добавил Федя.

– Версия, что охранника убили с целью посмотреть, как он устроен внутри, имеет смысл, – сказала Алёна.

– Только зачем это делать, если есть куча анатомических справочников в интернете, – задался риторическим вопросом Костя.

Алёна подошла к окну.

– Вы назвали его Айвазовским? – уточнил Костя.

– Да, он так представился. А что? – просил Ласкин.

– У нас есть граффити на стене с морем, мачтой, плывущей… и еще что-то… не помню, ну и сам Айвазовский изображён там в профиль, – сказал Костя.

– А где это граффити? – спросила Алёна, повернувшись к Косте.

– От кольца в сторону улицы Калинина, – ответил врач.

– Точно! – воскликнул Ласкин, – я знаю, я видел. Там “Девятый вал" кто-то нарисовал, убого криво. Еще много лет назад.

– И он как раз бежал в ту сторону, – подметил Федя.

– И что это нам дает? – спросил капитан.

– Он прочитал на стене имя и фамилию “Иван Айвазовский” и начла представляться им, – сказала Алёна.

– Вот только это опять ни к чему не ведет, – сказал Федя, – мало ли кем он там решил представиться.

– О находке надо сообщить, – сказал Костя.

– Погоди! – капитан выставил указательный палец, – Костян, ты это, давай завязывай… сообщить он там собрался… мы сами решим, когда сообщить. Я тут главный полицейский. Как скажу, так и сообщим.

– Если сообщим сразу, – сказал Федя, – то сюда пригонят спецслужб, а нас отстранят.

– Вот именно, – капитан мечтательно задрал нос, – а так… если мы сами это дело доведем… ух… погоны новые дадут… Так что, пока сами. Если ситуация совсем в тупик зайдет, тогда я сообщу верхушке.

Вдруг капитан нахмурился, вспомнив про Алёну, которая стояла за его спиной у окна. Он повернулся к девушке.

– Вы же тоже хотите сами раскрыть это невероятное дело? Такая возможность нам вообще никогда больше не представится!

Алёна молча смотрела на взволнованного Сергея Петровича.

– Отдать это дело в ФСБ и вернуться в Москву раскрывать автомобильные кражи и пьяные понажовщины – это же не то, чем вы хотели бы заниматься? Правда? У вас же есть амбиции! Поймать похитителя! Маньяка! Еще и не человека! Монстра! Упыря!