– Спасибо, дальше я сама…

– Может, натереть вас маслами? – лукаво улыбнулась женщина. – После них такой сногсшибательный эффект!

На миг задумавшись, кивнула. А почему бы, собственно, и нет? Ноги с руками я и сама могу натереть, но вот спину…

– Если поможете со спиной, то не откажусь, – улыбнулась я.

Пока Улария копошилась на полочках, выбирая нужный бутылёк, я скинула полотенце, опускаясь в пенную воду.

– Нашла! – послышалось из-за спины, и шеи коснулись руки служанки, отбрасывая выбившиеся из пучка волосы в сторону.

Громкий звук разбитого стекла прокатился по всему помещению, и я мгновенно обернулась, наблюдая побелевшую лицом Уларию, которая прижимала ладони к сердцу, а на её глазах выступили слёзы...

– Что с вами? – забеспокоилась я, готовая бежать за помощью.

– Доченька моя, – всхлипнув, произнесла женщина, смахивая слезные дорожки со своих щёк. – Ты жива… Жива! Я знала… Я верила, что ты родилась живой… А они... Они обманули...

– Простите, но вы ошиблись, – нахмурилась я, хватая полотенце и прижимая его к обнаженной груди. – Я не могу быть вашей дочерью…

Улария громко всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Плечи бедной женщины сотрясались от приглушенных рыданий, и на миг даже захотелось подыграть ей. Сказать, что я именно та, кем она меня считала, только бы не видеть столь сильных душераздирающих мучений.

Обмотав вокруг себя полотенце, вылезла из ванны и тихо подошла к служанке, прикасаясь к её плечу:

– У меня есть мама и отец, правда, родной меня бросил, а отчим…

Улария, убрав ладони, резко повернулась ко мне спиной, поднимая увесистую косу и тем самым оголяя шейные позвонки.

Увиденное повергло меня в шок. Родимое пятно… Точно такое же, как и у меня, в форме четырёхлистника. Мать вечно фыркала, когда мыла меня в детстве, а я всё никак не могла понять, с чем именно связано её постоянное недовольство во время купания. Зато теперь стали понятны подозрения отца, точнее, уже не отца...

– Но… но как же…, – заикаясь взволнованно протянула я. – Тогда почему...

– Вот уже двадцать пять лет, три месяца и восемь дней я оплакиваю твою потерю, хотя сердце твердит, что моя малышка жива, – Улария сделала неуверенный шаг вперед, протягивая ко мне руки, но я настолько была шокирована данным открытием, что не могла даже двинуться, стоя словно вкопанная и хлопая глазами. 

– Я не понимаю… – произнесла безэмоционально.

Голова шла кругом. Тело ослабло настолько, что я едва держалась на ногах. Да что за день сегодня такой?! Эмоции через край!

– Я расскажу! Всё тебе расскажу, – зашептала Улария, осторожно прикасаясь к моей руке, – и молю дать мне шанс…

– Расскажите… пожалуйста… – прошептала одними губами, опускаясь на выступ в стене, так как перед глазами от переживаний всё поплыло.

– При королевском дворе не приветствуется беременность, ведь служанки в положении уже не смогут работать так же, как и раньше, но меня это не пугало. Я хотела ребёнка и была готова ради него пожертвовать всем, – Улария, заметив, как я поежилась, кинулась к шкафу и, выудив оттуда огромное полотенце, поспешила замотать меня в него. – У меня имелся свой дом и накопления, поэтому я ждала твоего рождения, строя планы на будущее, которым не дано было свершиться… – печально вздохнув, женщина продолжила: – За неделю до родов я ушла из замка, готовясь к самому долгожданному дню, и когда у меня отошли воды, то я поспешила в лекарский домик. Знаю, что это дороже, чем рожать дома, – закивала Улария, – но ты для меня была самым ценным сокровищем на всём белом свете, поэтому я не пожалела той суммы, которую мне назвали.