Он едва не упал, принявшись быстро натягивать шорты, запутался в собственных ногах и схватился за стену. Шорты как назло не хотели налезать на одну его весьма выдающуюся часть, и я усмехнулась, предложив облить его холодной водой из душа.

− Нет уж, столько ждать я не намерена. У меня ещё дела, мальчик.

− Боже, да дай же мне пять минут! Тебе понравится, даю слово!

Он чуть не завыл, а я издала смешок, продолжая неспешно натягивать топик и расправлять его на груди, пока мужчина суетился рядом, готовый добыть нужный товар хоть на другом конце света.

− Поздно.

Я посмотрела на своё тусклое и размытое отражение в блестящем кафеле и пригладила волосы. А потом пошла к выходу, но внезапно приоткрывшуюся дверь захлопнула мозолистая рука незнакомца.

− Я идиот, мой косяк, − сказал он, а в следующий миг интонация его стала весёлой и многообещающей. – Но есть местечко, куда можно присесть и без резинки.

Я повернула голову.

Мужчина хищно усмехнулся и оголил белоснежные зубы в оскале. А потом высунул язык. Я приподняла брови на его приглашение.

− А ты умеешь уговаривать.

11. Глава 11

Придя домой я первым делом вытащила спортивные вещи из сумки и закинула в стирку. Словно это могло отстирать не только их, но и мою жизнь, включая несколько интересных минут сегодня в спортзале. Ноги тряслись до сих пор и совсем не от тренажеров.

Чувствовала ли я себя грязной после этого? Нет. Винила ли себя за распутство при живом муже? Кажется, тоже нет. Он заслужил эту маленькую месть.

Но можно ли считать такой вид секса изменой? Мне хотелось думать, что да, но в конце концов приятное делали мне, а не наоборот и не обоюдно.

Витя никогда не обременял себя этим.

Я посмотрела на себя в зеркало перед тем, как встать под горячий душ: щеки раскраснелись, глаза сияли каким−то лихорадочным блеском.

− Дорогая?

Я взвизгнула и отскочила от зеркала, когда в нём показалась уставшая физиономия мужа.

Схватила полотенце и обмотала голое тело.

− Господи, Витя! Ты дома!

Я была уверена, что одна в квартире. И тут же в груди затеплилась надежда – он не поехал к ней, выбрал семью, одумался.

− А я думал, ты в спортзале до шести, как обычно… − замялся муж в дверях ванной.

− Ты же сказал, что задержишься после работы, − ехидно заметила я, когда глазки его забегали под запотевающими стёклами очков.

− Да, я зашёл перекусить… Образовалось окно… − он поджал губы и развёл руками. – Уже ухожу, буду поздно, не ждите.

«Сегодня или вообще?» − рвалось с языка, но я прикусила его. Значит, всё же собирался идти к малолетней беременной потаскушке, о которой все глаза выплакал. Пойдёт к ней, а в реальности я её в чёрный список отправить не могу. Сегодня он всё и узнает.

− Слушай, какой−то ты бледный, − сказала я, прищурившись. Осмотрела его и почувствовала кольнувшую нутро совесть. Сколько он уже не пьёт свои таблетки? – Оставайся−ка дома, скажи там на работе, что заболел. Я напишу тебе записку, − пошутила я, но глаза Вити испуганно расширились. – Давай милый, проведём вечер вместе, Егор тебя почти не видит, и я скучаю, − я надула губы и чуть приспустила полотенце, и кадык мужа дёрнулся.

− Н−но, дорогая…

− Ты совсем не отдыхаешь, − я подошла к мужу и положила руку на его заросшую щетиной щёку. – Посмотри, весь осунулся. Так и выгорание словишь, сляжешь, кому оно нужно? Мне нужен здоровый муж, а Егорке – папа рядом.

− Я… Я даже не…

− Ну милый, − накуксилась я, и Витя нахмурился. – Я совсем не чувствую себя за мужем последние дни, сегодня ко мне даже приставал какой−то качок в спортзале, представляешь? Он был очень напорист…