– Вадим, ты не бери в голову. Месяц сейчас такой, для Козерогов напряженный. Да еще четверг. Вот из Олега и прет раздражение. Ничего, это даже на пользу – накопившийся пар выпустить.
Через пять минут, когда мы тронулись дальше, они уже болтали о всякой чепухе, главным образом о марках машин.
– Вон «поджеро» пошел. Зверь машина!
– Мне «ланд ровер» больше нравится.
– Ну, это слишком круто. На них только таможенники ездят.
И тому подобное.
Однако Олег, видимо, продолжал в уме незаконченный спор и вечером без всякого вешнего повода посетовал:
– Конечно, когда я приехал во Владик, я никого тут не знал, и Шурик со многими меня свел. «Мой контакт», как он выражается. Мол, я всем обязан ему и его «контакту». Но что мне теперь, до конца жизни его содержать? Я привожу ему товар, Ольга его продает заодно с нашим… Ладно, меня бы это утроило, если бы он постоянно не ставил себя так, как будто он главный, как будто на нем все держится. А на деле он в коммерции – ноль. По образованию он биохимик, ему бы пепсины свои изучать, а не бизнесом заниматься.
– А почему не изучает? – спросил я.
– Будешь изучать, когда институт закрыли! Да и пепсин этот, как я понял, никого сейчас не интересует.
«Та же история, что и с геологией», – невольно сравнил я.
По вечерам обычно Олег полулежал в кресле, с пультом от телевизора в руке, глубоко погруженный в свои мысли. Помнится, в первые дни я добивался от него, где взять вилку, на что хозяин утомленно усмехнулся:
– Вадик, ну ты и вопросы задаешь! Посмотри сам. Есть же они где-нибудь.
Поэтому в последний вечер перед рейсом я не стал допекать его расспросами о том, что необходимо брать с собой из вещей, и собирался по своему усмотрению: несколько рубах, свитер, вязаная шапка, полотенце… Большинство из этих вещей оказались совершенно не нужны.
ОТХОД
Уходим! В рейс! В океан! За границу! Как оно все будет? Какой он, океан? Ведь я никогда в океане не был. И на судне морском не плавал. Только на речном, по Енисею…
В девять утра мы с Олегом уже находились на причале, у морвокзала.
Туман и прохлада. Напротив здания вокзала возвышается, словно многоэтажный дом, большой пассажирский теплоход «Антонина Неждан». Он тоже идет в Корею, в город Пусан.
– Опередит нас, – недовольно кивает на него Олег.
– И что?
– Как – что?! На нем народу, знаешь, сколько! Сразу цены поднимутся. Это же рынок. А вон и наш!
Широкий коренастый «Турбидит» тычется в уступ причала, подается то вперед, то назад, подтягивается на канатах, накинутых петлями на железные тумбы (кнехты), деловито урчит.
– Притирается, – сочувственно замечает Олег.
На пирсе уже столпилось с десяток человек. Не дожидаясь, пока выбросят трап, они начинают закидывать на борт сумки, запрыгивать сами. Мы тоже запрыгиваем, проходим по длинному коридору между рядами безликих дверей, спускаемся по крутой лестнице вниз, где тоже каюты.
– Ключ у «второго»? – спрашивает Олег кого-то, имея в виду второго помощника капитана.
Отпираем. Перед нами – узкая комнатенка. В конце – круглый мутный иллюминатор. Две кровати справа, одна над другой, и одна под окном возле столика. Вот и вся обстановка. Олег сует в стенной шкафчик сумку, мой рюкзак и заваливается на кровать у иллюминатора.
– А тебе проходить таможню, – сообщает он мне. – Увидишь, куда все пассажиры пойдут.
У него самого паспорт моряка, его будут досматривать на судне вместе с командой.
– Возьми какой-нибудь пакет для виду, – советует он, и я понимаю, что мои вещи очутились на теплоходе незаконно.
– А если спросят у тебя, чей рюкзак? – тревожусь я.