От красоты совершенного обнаженного женского тела в горле перехватывает. Она полулежит на заднем сидении, положив одну ногу на опущенное переднее, и медленно ласкает себя сама.

– Не хочешь помочь мне, кабальеро? Одной так скучно играться, – мурлычет эта кошка ненасытная, бесстыдно ослепляя меня блеском влаги на розовой манящей мягкости.

– Немедленно одевайся и идем жрать. Я с тобой чуть позже поиграю.

Уж так «поиграю», что ты долго не забудешь это веселье. Демонова крошка.

Я зря думал, что командного рыка будет достаточно. Через минуту я осознаю, что стою рядом с машиной, из которой раздаются довольно явственные женские стоны и всхлипы. С громким чертыханием обхожу гребаный автомобиль и протискиваюсь на водительское сидение. Думаете, она меня послушалась? Как бы не так. Я оборачиваюсь, чтобы сграбастать ее за непослушную гриву, но натыкаюсь на женскую руку, мокрую от ее собственной смазки. Она сидит в моей машине, на моей одежде, с широко разведенными ногами, абсолютно голая в центре пусть небольшого, но городка, и мастурбирует. И делает это с таким явным удовольствием, что острый, пьянящий аромат ее плотского голода начисто выключает свет в моей голове. Ну что мне, убить мерзавку, что ли?

Я хватаю ее за обе руки и тихо рычу прямо в затуманенные от подкатывающего наслаждения глаза.

– Сперва мы пойдем и поедим. А потом я сам сделаю ЭТО с тобой. Так, как Я этого хочу. Поняла, крошка?

Она гневно сверкает глазищами, но через мгновение покорно кивает и начинает напяливать на себя новую тряпку.

А когда выходит в ней из машины, мне остается только за голову схватиться. Потому что эта тряпочка, хоть и закрывает ее условно с головы до пят, но реально ненамного лучше предыдущего развратного комплекта.

Нет, ткань не прозрачная.

И да, это платье фактически длинное. И даже с длинными рукавами.

Но у него совершенно открыта спина, включая поясницу и даже чертовы ямочки над аппетитной задницей. И лишь прозрачная условная шнуровка скрепляет этот лоскуток непрозрачной, но, сука, тонкой ткани. Настолько тонкой, что даже слепому понятно, что под платьем нет никакого белья.

Наверное, легче, и правда, убить.

Место, в которое она меня привела, странное. Такое же странное, как она сама. На первый и даже на второй взгляд, паршивая забегаловка с паршивыми колченогими столами и стульями. Клеенка на столе далеко не первой свежести, стул подо мной поскрипывает, а я придирчиво рассматриваю уже поданные приборы и тарелки. Но нет. Тут без дураков – вымыто до скрипа.

– Что, не хватает привычного пафоса? – усмехается она, сидя напротив и потягивая колу из запотевшей стеклянной бутылки, которую хозяин этой столовки открыл для нее собственным обручальным кольцом, слегка заикаясь и косоглазя от вида ослепительно прекрасной женской спины. А я предлагал ей сесть у стеночки, чтобы не светиться перед прохожими. Но нет. Уперлась, мол ей там жарко и ветерок не обдувает. А масляные взгляды пускающих слюну прохожих мужского рода от пятнадцати до девяносто пяти лет тебя, значит, освежают?

Она что-то быстро щебечет по-испански, водя пальчиком – аккуратным, без пошлого, вульгарного “ногтевого наращивания”, просто покрытым прозрачным лаком – по простому, потрепанному меню. А принимающий заказ толстячок лишь мычит и продолжает пялиться на ее спину. У нее что, нет с собой легкого парео, чтобы прикрыть это… умопомрачительное безобразие?

Крошка не обманывает.

Еда оказывается не просто хорошей, а офигенской. Казалось бы, что может быть настолько восхитительного в простой жареной рыбе и молодом картофеле? Но что-то же есть. Что-то такое, отчего ты понимаешь мозгами, что в тебя уже ничего не лезет, ты уже обожрался по самое “немогу”, но тянешься лапой за еще одним кусочком охренительно вкусной рыбки.