Что он и сделал. А на обратном пути позвонил Леноре, изящной куколке-полукореянке, классной массажистке. Андрей познакомился с ней в зале на Комсомола. По крайней мере треть подружек оказывались в его записной книжке именно таким образом. Хотя бывшую свою жену он встретил на презентации фирмы «Тошиба».

Андрей лежал на животе, а на нем в позе всадницы-амазонки в белой мужской рубашке с короткими рукавами расположилась Ленорочка Цой. Массаж она делала весьма квалифицированно и очень старательно. Кожа блестела, а рубашка намокла от пота. Массаж – это тяжелый физический труд. Фоном побрякивала музыка. Китайская.

– А у нас вчера твой учитель был, Зимородинский,– сказала Ленора.– Дома.

– И что?

– Читали Книгу Перемен. По-китайски.

– В первый раз слышу, что Слава знает китайский,– сказал Ласковин.

– Не он. Дедушка знает! – она с силой ввинтила сустав согнутого пальца в спину Андрея.– Он переводил.

– И как?

– Спорили. Тебе не больно, когда я вот так нажимаю?

– Больно,– равнодушно ответил Ласковин.– Это плохо?

– Плохо, если не больно. Ты должен говорить.

– Понял. Буду говорить. Так о чем они спорили?

– Да разве поймешь. Вы, мужчины, такие умные,– Ленора хихикнула.– Перевернись,– велела она. Взяла полотенце и вытерла лицо.

– Положи под голову руки.

– Что-то сегодня долго,– сказал Ласковин. Мысли его были наполовину заняты грядущими разборками.

– Долго, зато полезно. Очень важный курс заканчиваем.

– Да ну? А я не знал, что у нас – курс. И какой же?

– Регенерация и укрепление костей.

– Закончим – и я тебя больше не увижу? – Ласковин улыбнулся.– Ленорочка, ты шутишь!

– Почему – не увидишь? Через три месяца новый курс начнем,– последовал ответ.

– А завтра можно?

– Нельзя. Через месяц можно. Но я в Германию уезжаю. Мне твой друг обещал паспорт сделать.

– Какой друг?

– Николай. Сделает?

– Обещал – сделает.

«Ай да Митяй! Везде поспел!» – подумал Андрей.

– Но спать с ним я не буду,– строго произнесла Ленора.– У него су-ок плохой.

– Чего-о?

– Су-ок. Не понимаю,– сказала она рассудительно,– почему вы – друзья. Он совершенно неинтересный человек.

– Мы с ним вместе выросли, солнышко. В одном роддоме родились с разницей в месяц, в одной квартире жили, учились в одной школе и даже в одном детском саду в песочнице копались.

– Понимаю. Общая карма.

Андрей смотрел, как она трудится над его телом, разминает ему бедра, совершенно игнорируя гордое восстание плоти. Впрочем, при массаже это нормально. Андрей уже привык, а Ленора – вообще азиатская женщина. Все-таки потрясающая у нее фигурка.

– Мы с Колькой даже вместе в Политех поступили,– сказал он.– Только он ушел с третьего курса. Надоело. А я доучился.

– Должно быть наоборот. Он – Телец, а ты – Овен.

– И к Славе мы тоже вместе пришли.

– Слава сказал, ты был его лучшим учеником.

– Это он так шутит. Я ведь даже черный пояс не сделал.

– Он сказал: был. Раньше.

– Может быть,– Андрей немного обиделся.

Ленора снова потянулась за полотенцем. Вытерлась.

– Ноги раздвинь! – скомандовала она.– Зимородинский – совершенный человек.

– Ты так думаешь?

– Дедушка сказал.

Она сняла рубашку, скинула трусики и с тем же деловитым видом уселась Андрею на бедра

– Это что, тоже массаж? – Ласковин не шевелился, глядел на нее из-под прищуренных век.

– Тоже.

Выражение лица у девушки по прежнему не чувственное, а деловитое.

– Не двигайся. Дыши медленно.

Андрей закрыл глаза…

Спустя некоторое время Ленора поднялась, вытерлась.

– Сядь.

Она достала из шкатулки длинную полынную сигарету, зажгла, села у ног Андрея, поднесла к точке у колена Ласковина.