Есть такое понятие – «дух». «Командный дух», например. У колпинцев был дух. Такой, что на домашние матчи к нам просто боялись приезжать. Потому что у нас так: если и не обыграем, так побьем. Хоть в чем-то надо было одержать победу.

Не могу сказать, что мы, футболисты, были в своем районе такими уж звездами: Колпино тогда было маленьким, так что и без всякой славы полгорода тебя знало, и ты знал полгорода. Идешь по проспекту Ленина и почти про каждого встречного парня можешь сказать: в какой школе учится, каким видом спорта занимается.

Помню, мне лет 15–16 было, нам с несколькими друзьями разрешили играть на первенство Ижорского завода – тем, у кого родители на заводе работают. Я за цех, в котором мама трудилась, и играл. Когда в первый раз играли на первенство завода, тысячи три на трибунах точно было. А если считать по количеству выписанного спирта «на празднование»… Завод выписал двадцать литров спирта, чтобы команды могли с болельщиками отметить после финала. Немыслимое количество.

Кстати, и я на Ижорском заводе работал – после школы, когда в институт не поступил. В «закрытом» цехе, где мама работала, сделали участок, совсем уж секретный. Вот там я сначала учеником слесаря, а потом слесарем и работал. Но недолго, всего год. Потом меня пригласили в «Зенит». Помню, надо ехать за границу, а у меня «секретность», меня не выпускают. Тогда парторг и комсомольский секретарь завода поручились за меня. Только благодаря их заступничеству меня и выпустили.

Тогда в Ленинграде было пять-шесть равных добротных команд. У всех почти одинаковые условия для подготовки, но у каждой своя изюминка. В Колпино никому, даже лучшим, не было просто. Это такой маленький островок со своими устоями и правилами, да и болельщиков всегда много на «Ижорец» приходило, их поддержка сказывалась. Практически все работали на заводе и были в курсе спортивной жизни. Например, моя мама приходила в цех, а ей сразу: «Накрути-ка Вовке хвост! Что это они вчера так плохо играли?!» Проиграть дома на глазах у родных и знакомых было унижением, поэтому, если в чем-то и уступали сопернику, все равно бились за победу до последних сил. Костьми ложились. Естественно, такой подход формировал характер. Еще сто́ит добавить, что наш старший тренер Евгений Тятьков категорически не любил проигрывать. Никто не любит, но он не воспринимал тех, кто не сделал для успеха все, что мог. Поэтому – да, все выходили на игры с нами с опаской, знали, что предстоит бой.

На матчах первенства города трибуны всегда были заполнены до отказа. Свободных мест никогда не оставалось, и мы, мальчишки, усаживались прямо на траве. На центральной трибуне располагался заводской духовой оркестр, игравший марш, когда команды выходили на поле. Было ощущение праздника. Много лет спустя на «Петровском», когда там играл «Зенит», я испытывал схожие чувства: небольшой стадион, но всегда много людей, и обстановка неравнодушия.

Когда стал играть в «Зените» – тоже не могу сказать, что стал такой уж медийной персоной. Но, честно говоря, после поражения гулять в Колпино по проспекту Ленина было не очень уютно. Зато если выиграешь – все тебя приветствуют, поздравляют.

Мне было 15 лет, я уже играл за вторую юношескую команду «Ижорца», и тут на меня обратил внимание тренер Диомидовский. Он тренировал сборную Ленинграда вместе со знаменитым в прошлом зенитовцем, защитником Робертом Совейко. Меня пригласили на тренировку сборной. Нужно было в школе отпроситься с уроков, как-то договорился, но на тренировку так и не попал. Это была моя первая самостоятельная поездка в Ленинград. Диомидовский сказал мне подъехать на стадион «Политехник». Он знал, что я живу в Колпино, и подробно все объяснил: «От Московского вокзала сядешь в метро и доедешь до Финляндского, там выйдешь и пересядешь в автобус». И номер назвал. Мне бы отца расспросить, уточнить, тем более что батя мой – водитель со стажем, уж он-то город знал. А я постеснялся. Решил: не маленький, сам доберусь. Да и автобус, как сказал тренер, довезет прямо до стадиона. Какие тут могут быть проблемы?! Вхожу на Московском в метро, ищу «Финляндский вокзал», и – о ужас – такой станции нет. Хожу туда-сюда, и спросить у людей неудобно, самолюбие не позволяет показаться полным идиотом! Думаю, должна быть станция, не мог Диомидовский напутать! Да и сам я знал уже, что есть в нашем городе такой вокзал – Финляндский. Ходил, искал, не нашел и, призна́юсь, со слезами уехал домой. Жизнь, казалось, кончена. За то время, что я изучал карту Ленинградского метрополитена, команда Диомидовского успела съездить во Францию, без меня, естественно. Уверен был: второй раз такого шанса не представится. Но все же Диомидовский потом меня пригласил вторично. Приехали какие-то американские студенты и играли с его командой на стадионе имени Ленина. В том матче я, от отчаяния, наверное, забил пять мячей и окончательно закрепился в сборной. Ну и на всю жизнь, как таблицу умножения, запомнил название станции метро на Финляндском вокзале – «Площадь Ленина».