Просить, верить, принимать.
Если вы тратите много времени на размышления о том, как ужасна жизнь, тогда вселенная говорит: «Твоя воля для меня закон» – и посылает вам людей, обстоятельства и события, которые отражают ваше мышление. Если вы фокусируете свои мысли на радости и изобилии жизни, тогда вселенная говорит: «Вот, держи, еще больше радости и изобилия». Уверяю вас, все это – не моя выдумка. Я – всего лишь вестник. Я в это верю, я пытаюсь так жить, и я хочу, чтобы все об этом знали. Я хочу, чтобы вы имели все, чего желаете.
Алчность здесь ни при чем. Эгоизм здесь ни при чем. Речь не о том, чтобы думать о богатстве, а потом получить по почте чек на миллион долларов. Хотите больше денег? – отлично! Деньги – не такая уж плохая штука. Ваша бедность не сделает богаче ни единого человека. Ваша болезнь не сделает здоровее ни единого человека. Представьте себе такой способ мышления: «В мире так много бедных – и я тоже буду бедным. В мире так много больных – и мне тоже следует быть больным. В мире так много страдания – и я хотел бы помочь миру, страдая сам». Послушайте, ведь чем больше вы имеете, тем больше можете отдавать! У вселенной бездонные карманы. Изобилие задумано как воспроизводимый ресурс. Всего и всегда достаточно. Вы – отражение вселенной, а вселенная щедра; вселенная никогда не говорит «нет».
Глава 1
Случайности
Зима на Мартас-Винъярд, пять лет спустя.
Дерево во дворе, сучья которого отяжелели ото льда, клонится к дому. Ветки обламываются под собственным весом, разбиваются вдребезги о дорожку. Ветер раскачивает обледенелый гамак, пригибает к земле. Входная дверь примерзла наглухо.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз слышал ее пение, поэтому я ставлю свою любимую песню. Ее голос никогда не постареет, но это – небольшое утешение.
Что меняется – так это слушатель, которому теперь сорок два, длиннобородый, начинающий седеть, чуть отяжелевший по сравнению с тем, каким он был когда-то, но все еще стройный по меркам большинства.
Ее музыка – это не все мое достояние. У меня есть еще фотографии и коробка с памятными сувенирами – письмами и безделушками, несколько свитеров, пара носков, ее любимые книги…
Еще у меня есть собака – длинношерстная немецкая овчарка. Когда-то овчарка принадлежала ей, потом – нам, теперь – мне, но я по-прежнему думаю о собаке как о нашей собаке. Месяц назад, в Валентинов день, ей исполнилось двенадцать лет.
«Здравствуй и прощай» – начало и конец любой истории, говорит мне припев. Слова, первое и последнее – ее ко мне и мои к ней. Если только не считать все те ежедневные моменты, когда я разговариваю с ней – иногда мысленно, но гораздо чаще вслух. Я могу себе это позволить. Теперь, живя в Чилмарке круглый год, я не так часто вижусь с другими людьми. Каждые несколько месяцев – паром, затем долгая поездка в машине, чтобы повидаться с матерью в Квинсе. А в остальном моя жизнь одинока. Конечно, есть еще Ральф, которая вполне сойдет за компаньонку. Она каждое утро тычется в меня носом, будит и ждет, пока я скажу ей «здравствуй», именно этим словом я ее приветствую, а потом позволяю ей запрыгнуть на постель, но только передними лапами, и почесываю ее уши, пока она не застонет от удовольствия, а потом начинается день – так бывает ежедневно, и в этом есть некоторое утешение. Она переходит за мной из комнаты в комнату, но бо́льшую часть дня спит, подергивая лапами во сне, если только я не беру ее с собой в город или на пляж играть в апорт. Отправляясь на рынок, пешком или на машине, я надеваю бейсбольную кепку; не хочу, чтобы люди меня узнавали, хотя полагаю, что теперь уже вряд ли кто-то на это способен.