В расстройстве чувств я пила чай с заведующей Верой Дмитриевной, с которой мы пришли работать в библиотеку почти в одно время и, можно сказать, дружили. Она сообщила невероятные слухи: в Музыкальном театре вместо старых, всем знакомых берестяных картин в холле повесили что-то новое, неизвестного художника. То ли новодел под старину, то ли действительно неизвестные шедевры прошлого. Я была в ауте. Представить, чтобы в нашем театре не стало берестяных пейзажей? Этого просто не может быть! Но добила меня Вера сообщением о том, куда отправились картины. По одним источникам, в частную коллекцию, по другим – в государственную галерею! Это куда? В Эрмитаж? В Третьяковку? Почему-то верилось с трудом. По местному телевидению такую новость раструбили бы за полгода до того. А тут молчком… Уж скорее первый вариант. Но это же вопиющее безобразие! Поистине народное достояние – какому-то нуворишу? Да я первая плюну в лицо директору при встрече. Продать лицо театра! Это то же самое, как если я бы толкнула, ну не знаю, – колонны с фасада библиотеки! Или само здание, чего уж там. Аж кипя от возмущения, сделала зарубку на память – спросить сегодня у Николая Андреевича, как же так?! Куда они-то смотрят в своей Росохранкультуре?

Вечер, как и весь день, пошел псу под хвост. Меня срочно вызвали в казначейство, где намылили голову за грозящее неисполнение бюджета. А после мы с главным бухгалтером битых два часа ломали намыленные головы, как нам исправить ситуацию. От пестрящих цифрами статей кружилась голова – что куда перекинуть и как не оплошать в следующем квартале. Какие тут спонсоры, какие шубы?! Когда в полседьмого заехал Николай Андреевич, мы сидели, зарывшись в бумаги по самую макушку. И я с уважением вспоминала Ольгу Васильевну, у которой все таинственным образом прекрасно сходилось. Руководитель предприятия, кроме своей профильной профессии, должен обязательно иметь экономическое образование – эта истина встала передо мной яснее некуда. Может, пока не поздно, мне самой отказаться от участия в конкурсе? А то как привалит это счастье навсегда…

– Простите, – подняла я глаза. – Но мы, похоже, тут надолго.

Со стоном опустившись в кресло напротив, Николай Андреевич пронзил меня взглядом и поинтересовался:

– Вы это нарочно?

– Ну конечно, – не удержавшись, съязвила я. – Видите, прямо наслаждаюсь миром финансов. На кой мне спонсоры? Я свой-то бюджет освоить не могу. Вот, кстати, еще новую технику надо будет на баланс ставить. И десять бумажек написать, каким чудесным образом она у нас появилась.

– И что я должен сказать человеку?

– Извинитесь от моего имени, пожалуйста. Форс-мажор.

– Может, все же подъедете попозже?

– Если честно, я уже не в состоянии вести переговоры. У нас еще сегодня авария случилась в филиале, надо бы заскочить проверить, как дела. Дайте мне адрес их офиса, я заеду туда завтра.

– Эк вы лихо! Нет, дорогая Мария Анатольевна. Без моего посреднического участия не выйдет. Этот человек не из тех, кто раздает адреса и телефоны.

– Очень интересно. А мы разве не собирались к нему в офис?

– Нет.

– А куда?

– В ресторан. Туда я сейчас и направляюсь.

В голове теснилась пара-тройка вопросов: что за таинственная секретность и зачем Николаю Андреевичу в ресторан, если встреча не состоится? У них еще какие-то дела? Но я предпочла промолчать. Меньше знаешь – крепче спишь. Не так прост господин Иванов, сорящий крупными суммами на благо народного просвещения. Надо быть настороже. Вряд ли его интересуют наши помещения. Не тот уровень. Может, за какой-то редкой книгой охотится? А что, я лично знаю несколько таких ненормальных коллекционеров. Они ради вожделенного раритета готовы наизнанку вывернуться, не то что пару миллионов отстегнуть. Но в таком случае мне действительно нужно с ним встретиться до получения техники. Невыполнимых обязательств я предпочитаю на себя не брать.