Предстартовые тренировки у нас проходили прямо на борту «Сердечника-16»; на два месяца нас тут поселили и гоняли с заклеенными стёклами шлемов по коридорам. Не зря – весь звездолёт слепо на ощупь я, конечно, не знал, но в пределах зоны ответственности «квинты бозе» – как любой из своих пальцев. Пригодилось: в секцию, примыкающую к площадке шлюза агрегатного отсека резерва освещение не поступало, а светильник я, конечно же, с собой не захватил. Но я, умелый, тренированный, да к тому же, вдобавок, почти мёртвый, преодолел препятствие шутя, за вполне штатные минуты. В камере адаптера ДК-9 я столкнулся с салазками, по верхнюю раму гружёнными этэошным барахлом. Салазки двигал сильно перепачканный какой-то сажей Иван.
– Привет, Марк, – сказал он. – Летаешь тут?
– Привет, Иван, – сказал я, принимая передок салазок и направляя его в шахту, которую только что прошёл. Иван громко дышал.
– Где тебя так почернело? – спросил я, сторонясь.
– Да глянул тут одну подпалубу, – ответил Иван, проплывая мимо.
– Порядок?
– Пока да.
– Проходи, я за тобой шлюзану.
– ОК.
– Марк, ты идёшь? – услышал я Дьяка.
– Через минуту.
– Иди прямо в пост «воздух».
– ОК. Нота, к связи.
– Соператор.
– В течение ближайших минут бросай там всё и приготовься к взаимодействию с постом «воздух».
– Есть.
– Что-нибудь положительное можешь нам всем сказать по обстановке?
– Мы там, куда шли. Дрейф незначительный, порядка восьми в секунду. Больше ничего, мальчики.
– И на том спасибо, что мальчики… – проворчал то ли Голя Астрицкий, то ли Дьяк.
Люк поста «воздух» был задраен без дожатия. Я не стал нудить: всё остальное, что тут можно было сделать в одиночку, Дьяк сделал отлично. Агрегат заряжен, пульты контроля системы вентиляции сияли чистой зеленью, а пена была убрана так, будто её здесь никогда и не водилось. Не один я знал, как заметать мусор под ковёр. Контролировать здесь мне было нечего, но я всё-таки проплыл над пультами, осмотрел агрегат, Дьяк сидел на «насесте», держась за луку.
– Всё ОК, – сказал я, подплывая к нему. – А куда ты дел пену?
– Убрал, – с интонацией, обычно сопровождающей пожатие плечами, ответил Дьяк. – Как ты?
– Нормально. Слушай, давай хватит пока, а? Давай подумаем об этом позже. – Выбора так и так нет. Ладно. Командуй.
Я примостился на вторую табуретку, завёл на бёдра скобы.
– Закрепись, – приказал я Дьяку, тот подчинился.
– Внимание, «Сердечник-16». Приготовиться к подаче атмосферы в отсеки. Соператор, доложи готовность к взаимодействию со мной.
– Готова, контроль полный.
– Пара ЭТО, определитесь по местоположению.
– Я ЭТО-один, камера контроля 35–11, центр, секция 11.
– Я ЭТО-второй, на бакборте, подпалуба секции 12а.
– Самочувствие?
Им было хорошо.
– Внимание, «Сердечник-16», обезопаситься от столкновения с незакреплённым оборудованием. Закрепиться всем на подачу давления в отсеки. Доклад по выполнению команды.
– Соператор, готова.
– Первый ЭТО, закинулся.
– Второй ЭТО, минуту… Я готов.
– Второй ЭТО, повтори, неотчётливо.
– Я ЭТО-второй, готов к подаче давления в отсеки.
– Внимание, «Сердечник-16». Старт операции – 05.50. Исполнитель первый с поста «воздух» в паре с врачом при взаимодействии с соператором. Давление посекционно, до половины на секцию, начиная от носа, в отсеки – подать! Тепло подать!
– Первая пошла, – произнёс Дьяк.
– Вижу давление, – сообщила Нота. – Повышение температуры до минус пятьдесят.
– Медленнее с теплом, Дьяк, запаримся в отсеках, – посоветовал Купышта.
– Понял, медленнее с теплом. Поправил. Так, готов к передаче атмосферного контроля на автоматический робот-сервис первой секции.