— Макс, — ловя ртом воздух, прошептала я. Упёрлась в окно ладонями. – Макс, перестань, нас же…

— Тебя что-то смущает? – пальцы скользнули меж бёдер, легли на мой клитор, и я облизнула губы. Задрожала, стоило ему слегка надавить, приласкать. – Поздно играть в пай девочку, Марика, — он лизнул раковинку моего уха, прикусил мочку. – Можешь не стараться.

Втиснув вторую руку между стеклом и моим телом, он накрыл грудь и сжал. Удовлетворённо, с глухим рыком выдохнул у моего виска и потёрся щекой. Сосок оказался зажатым меж его пальцами и, стоило ему надавить сильнее, меня пронзило миллиардом крохотных импульсов.

Тихонько застонав, я проскользила ладонью вверх по стеклу, царапнула и прикрыла глаза, прячась от пугающего ощущения пустоты под нами. Комнаты позади нас я не видела, и от этого казалось, будто мы вообще парим в невесомости. Только мы двое, сошедшие с ума, позабывшие обо всех возможных рамках приличия, и распластанный у нас под ногами город с его многочисленными казино, клубами, переплетёнными улицами и катящимися по ним спичечными коробками машин.

Не переставая мять мою грудь, Макс снова опустился к шее и стал покрывать поцелуями. Его влажный язык касался пульсирующей венки, ладони и пальцы дарили острое, болезненно-сладкое удовольствие. Сдавшись, я откинула голову, позволяя ему целовать себя, касаться, и он тут же воспользовался этим. Прикусил кожу и сильнее стиснул меня. Обведя сосок, надавил, потёр.

— Ма-а-акс… — застонала я, когда он потихоньку сдавил клитор и тут же вогнал в меня сразу два пальца. Грубо, резко, заставив изогнуться и закусить губу.

Подчиняясь ему, я шире расставила ноги. Из-под полуопущенных век глянула вниз. Раздвинув пальцы, он натянул меня до предела, провернул внутри и тут же снова резко вогнал.

Дыхание у меня перехватило, голова закружилась – от высоты ли или от того, что он делал со мной, я понятия не имела. Подалась к нему бёдрами, насаживаясь, желая ещё и ещё. Внутри всё ещё ныло после вчерашнего, но это было ничем по сравнению с желанием, что он распалил во мне за какие-то мгновения. 

— Так ты хочешь? — не переставая трахать меня пальцами, прорычал он.  – Нравится? – в меня до упора.

От его низкого, сиплого шёпота, меня накрыло новой волной желания. И без того болезненная от возбуждения грудь заныла сильнее, соски напряглись, живот стянуло.  Поведя бёдрами, я почувствовала его твёрдость, услышала сдавленный рык.

— Не больше, чем тебе самому, — простонала я в ответ и, не успел стон мой затихнуть, пальцы Макса исчезли.

Подхватив под животом, он дёрнул меня на себя, заставляя прогнуться в спине. Другой рукой Макс схватил меня за волосы. Вскрикнув, я выгнулась ещё сильнее.

— Маленькая сучка, — просипел он и с размаху вошёл в меня. Мой стон слился с его, голова поплыла пуще прежнего. 

Вспышка боли мгновенно сменилась удовольствием. Тягучее, горячее, оно охватило меня. Так же, как и вчера, Макс не дал мне ни минуты на то, чтобы опомнится. Намотал волосы на ладонь и, впиваясь пальцами в бедро, стал жёстко брать. Каждый его удар заставлял меня вскрикивать, жадно ловить ртом воздух, а он и не думал останавливаться. Вонзался и шумно, горячо дышал у меня над ухом. 

— Так нравится? – потянул за волосы и вогнал член так глубоко, что я закусила губу. Заскребла по стеклу, беспомощная, дрожащая в его руках. – Нравится, когда с тобой не церемонятся, да? – отпустив бедро, он тронул мой живот. Погладил кончиками пальцев самый низ, надавил сильнее и стал вбиваться ещё яростнее.

Опутанная его запахом, я проваливалась в бездну. Шептала что-то, смешивая русский и итальянский, и сама не разбирала, что именно. Бёдра его врезались в мои, тела сталкивались с громкими, вульгарными шлепками. Он шарил по моему телу, гладил живот, тискал грудь и снова возвращался к животу.