Если ты не упоминаешь человека вслух, он умирает для тебя. Я перекинула сообщения от Павла Борису, приписав, чтобы заехал за вещами завтра утром.

В квартире тихо и пусто. Никого не нужно ждать, не перед кем стараться готовить ужин, спрашивать: «как твои дела?».

Выгребаю мужские вещи из шкафа и кидаю на пол. Что-то понадобится в больнице, остальное упаковываю в большие мусорные пакеты. Сдерживаю желание все это выкинуть. Тяжко избавляться от десяти лет жизни. Не стану держаться за память: фотографии, трогательные валентинки, сентиментальные мелочи, как эта статуэтка танцовщицы, подаренная им в Барселоне… Но и тактики выжженной земли не будет. Не замечаю, что смахиваю слезы, хороня последние крупицы семейной жизни. До конца я вычищу мужа из своей кожи, когда смогу спокойно шагнуть в другие отношения.

9. 9. Глава

Потихоньку вникаю, какого это — быть без него. Измена — это не про любовь. Постараюсь мысленно подобрать слова для некогда родного человека, что между нами ВСЕ. Конечно, есть обида, сожаление, гнев. Все это порождает осуждение, от которого Павлу не отмыться никогда. Частично виню себя, что не замечала отклонений в поведении. Отгоняю навязчивую мысль, где я получила поражение как жена. Да, проиграла! Проиграла не блондинистой секретарше — привычному и доступному набору искушения, а слабости, пороку, алчности Царского с непонятными пока целями. Верила, что синяки и полосы получены случайно. Ты ведь не ожидаешь, что любимый будет врать так самозабвенно и уверенно, глядя прямо в глаза. Не дрогнувшей рукой скидываю на Бориса поездку в больницу, вручая вещи из списка.

— На словах что передать? — давит взглядом безопасник.

— Ничего, — подкрашиваю губы и ловлю недовольный прищур голубых глаз через отражение в зеркале.

— Во сколько приезжает крокодил подписывать доки? — идет допрос, который начинает напрягать уже.

— К одиннадцати. Ты должен успеть… И, Борь, — поворачиваюсь к горе мышц. — Я сама разберусь с Пашей. Надеюсь, вы не придумаете заговор у меня за спиной. Второго раза тебе не прощу.

Боря кивает, что усек, к чему веду. Больше не говоря ни слова, хватает приготовленную сумку и ретируется из квартиры, оставляя после себя терпкий запах мужского парфюма и досады.

— Диан! Приготовь черный кофе! У нас через полчаса будет Сварский, — ору по старинке через приоткрытые двери кабинета.

— Тот самый Максим Сварский? — тут же появляется наша блондинистая дива.

Грудь ее взволнованно колышется, в глазах — салюты праздничные. Она мечтательно прикладывает руку к груди и громко сглатывает слюну.

— Да, магнат, — шелестю бумажками на столе, сортируя их на стопки, чтобы немного прибраться.

— Все будет в лучшем виде! — умчалась газелью прыткой, только топотня слышна в приемной — туда-сюда.

Смотрю на часы. Решив, что успею еще почту проверить, сажусь за компьютер. Твою ж мать! Снова файл от неизвестного закрытого отправителя. Дрожащей рукой щелкаю два раза мышью, попадая по квадратику с видео не с первого раза.

Снимают с телефона, который показывает только одну картинку — на столе стоят тарелки, брошена салфетка. Чей-то мужской палец в ракурсе захвачен. Понимаю, что главное — не панорама, и превращаюсь «в слух».

— Ты должен сорвать поставку, или твоя жена получит интересные кадры.

— Пошел нахер! — слышу голос Павла Гаврилова.

— Выбирай! Либо жена, либо фирма. Готов все потерять из-за нее? Думаешь, она простит тебя?

У меня начинают шевелиться волосы на голове. Голос второго я не могу распознать, обработан программой. Наложена «детская» лепетня. Неизвестный издевательски сейчас смеется, загнав мужа в тупик.