Касьян медленно, будто боясь спугнуть, провел рукой по ее шелковистым волосам. Осмелев, он обнял ее, скрепив руки на ее тонкой талии, и притянул к себе. Касьян чувствовал, как ее тело затрепетало от такой близости между ними, как ее ресницы опустились вниз, боясь открыться ему.

- Посмотри на меня, - произнес он, бережно приподняв ее подбородок так, чтобы она могла видеть его лицо.

И Света посмотрела прямо на него, едва различая черты его лица вблизи, освещаемые лишь вспышками салюта, но она и так хорошо изучила их в незаметных своих наблюдениях за ним в институте. Ничего больше не было, кроме его твердых губ, умеющих творить чудеса с ее губами, тепла, согревающего ее, немного замерзшую на ветру, и оглушительно громких залпов салюта Победы.

4. Глава 4

10 мая

Утро плавно переходило в день, но Света все еще была в постели. Погруженность в раздумья нарушила установившуюся привычку начинать новый день с молитвенного правила. Внутри нее возникали такие разные эмоции, что Света не понимала, как они могут ужиться вместе. Ей было стыдно за вчерашний поцелуй, она не понимала, как могла позволить поцеловать себя тому, кого почти не знала. Но наибольшим волнением в ее душе, был тот факт, что ей это понравилось. При воспоминании о губах Касьяна ее тело пронзал электрический ток. Наверное, нужно было просто признать, что он ей нравился, нравился давно, наверное, с тех пор, как она его увидела. И в том, что он подошел, заговорил, пригласил, не было ничего необычного, как ей показалось сначала. Света вполне могла понравиться и ему, не смотря на то, что девушки, которых она видела рядом с ним, сильно отличались от нее. Эти девушки одевались броско, щедро использовали на лицах так называемый тюнинг, хвастались друг перед дружкой свежим модным маникюром, они были раскованными и яркими. А Света была не такой. Ее воспитывали по-другому. Удлиненные юбки и платья, скромность, послушание, все это долгое время являлось частью ее, и она не возражала. Но что, если Касьяну все это может показаться нелепым, старомодным и скучным? Сможет ли она остаться самой собой рядом с ним? Ответ был очевиден.

Света вскочила с кровати, накинула на голову платок и принялась за молитвы. Из головы не выходили шоколадного цвета глаза Касьяна. Нет, нет. Так нельзя. Света зажмурилась изо всех сил, стало очень стыдно. За то, что позволяла себя целовать, за то, что не проследила за отцом вчерашним вечером, хотя все и обошлось. Когда она вернулась домой, он мирно спал на кровати в своей комнате, как всегда держась левой стороны кровати, потому что на правой раньше спала мама. Но так нельзя. Нельзя позволять себе такой легкомысленности.

Касьян стоял под горячим душем, облокотившись руками о стену, как будто без опоры боялся упасть. По его телу потоком бежала обжигающая вода, не освежая, а наоборот, еще больше разжигая его внутривенный огонь. Он проклинал свой отчаянный, навеянный скукой, выбор. Была бы возможность отсчитать время назад, Касьян непременно бы воспользовался этим, потому что намного лучше ему было без всех эмоций и чувств, забродивших в нем. Он боролся со своей совестью, которая отчаянно кричала ему больше не звонить Свете, потому что это не принесет ничего хорошего ни ей, ни ему. Что он мог предложить ей, чистой, неискушенной девушке, кроме самого себя, сгораемого от почти преступного желания овладеть ею всей, без остатка?

Касьян мог поклясться, что их вчерашний поцелуй был первым в жизни Светы, что никогда до этого она не прижималась к парням настолько близко, и что, если он не отступит, то будет первым во всем. И больше всего Касьян корил себя за то, что не в силах совладать с этим эгоистичным желанием, быть у нее первым.