— Идем сюда, — кивком головы Женя показывает на свободную лавочку, что располагается в тенечке под кроной пушистого дерева.

Весна еще не до конца вступила в силу, но уже чувствуется, как припекает солнышко. Слышно, как над головой звучит живая музыка, исполняемая птицами. В воздухе чувствуется запах весны.

— Что он хотел от тебя? — усадив меня рядом с собой и собственническим жестом закинув мои ноги на свои колени, интересуется Женя, слегка прищурив глаза.

— Хотел, чтобы я пошла с ним в кино. Говорит, там какой-то крутой боевик вышел, — растягивая губы в улыбке и наслаждаясь его ладонью, что нежно поглаживает мое колено, произношу как ни в чем не бывало.

— Почему не согласилась? — улыбаясь и не прекращая гладить, парень поворачивается ко мне.

— Не люблю боевики, — произношу с придыханием, когда его лицо оказывается рядом с моим.

— А что ты любишь? 

Хочется крикнуть «кого», но я молчу, сглатывая слюну и опуская завороженный взгляд на пухлые губы, что с каждой секундой, которые кажутся долгими, нудными минутами, оказываются все ближе и ближе. Сердце пускается вскачь. Бессовестно отплясывает самый страстный, самый жаркий танго, заставляя гореть щеки. 

— Мелодрамы… по романам Николаса Спаркса, — прикрываю веки, ожидая долгожданного поцелуя любимых губ, но получаю:

— Это кто? — говорит он так, что я невольно распахиваю глаза и пялюсь на него удивленно. Какого черта он отстранился на расстояние вытянутой руки, когда между нами не было и ладони?!

— Это всемирно известный американский писатель, автор романов-бестселлеров. По его книгам снято очень много фильмов, — шепчу, кусая губы и нервно сжимая края джинсовой куртки. 

Какая же я идиотка, черт! Сама взяла и испортила свой первый настоящий поцелуй. И не с кем-нибудь, а с парнем, в которого влюблена по уши. 

— Вика, в чем дело? — его руки касаются моих, и я замираю, боясь поднять голову и увидеть… Увидеть что? Страх? Слишком шикарно и непонятно для наших недоотношений. Сомнению взяться неоткуда, а разочарование? Это вряд ли. Он сам отстранился. 

— Все в порядке, — шепчу, еще сильнее кусая губу и отворачиваясь, глядя на топиари в форме сердца. Символа вечной любви и верности. 

— Не ври мне, — шепчет тихо, приподняв мое лицо за подбородок и заглядывая в глаза. — Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал? — касается большим пальцем нижней губы и стирает, видимо, капельку крови. 

— Я… я… — замолкаю, не зная, как сказать о своем желании.

— Тише. — Прикосновение большого пальца к искусанным в кровь губам, безмолвно просящее меня замолчать, слишком быстро для моего едва успокоившегося сердца заменяется мягкими губами. 

Он целует настолько нежно, что в голове проскальзывает мысль о любимом мороженом, на котором сначала облизываешь верхушку, с детства считая ее самой вкусной и важной частью трапезы, затем смакуешь остальное . 

Языком он касается верхней губы, проводит по ней не спеша, давая мне понять, что назад дороги нет. Правая рука скользит на шею, пальцы путаются в распущенных волосах. Другая, оставив в покое колено, касается поясницы. Одно движение, и я попой оказываюсь на его коленях. Усмехнувшись, он проскальзывает языком между моих приоткрытых от легкого шока губ и полностью завладевает процессом. 

Постепенно увеличивая темп, танцуя с моим языком страстное танго, изредка сменяя его на медленный танец, он доводит меня до сумасшествия. Еще немного, и я расстанусь с рассудком. Забуду, кто я есть. 

— Подожди, — шепчет, уткнувшись лбом в мое оголенное плечо. Джинсовка висит на локтях, оголяя плечи.