Не получив ответа, Шон подняла лицо и улыбнулась набитым картошкой ртом.

– Что? Слишком личный вопрос?

– Я забеременела в наш медовый месяц, я полагаю.

Сьюзан отрезала кусочек стейка и угостила Алекса, отмахнувшись от протестов Шон. За мясом последовал ломтик хлеба.

– Ну вот. Все, он больше от тебя не отстанет, – предупредила Шон.

Словно в подтверждение ее слов, пес положил свою огромную лапу на колено Сьюзан и заскулил. Встретившись с Шон глазами, Сьюзан молила, чтобы та заговорила. Но Шон молчала.

Сьюзан решила, что не успокоится, пока Шон не расскажет что-нибудь о своей жизни, даже если придется выпытывать.

– Ты говорила, что помогаешь в женском центре. Чем ты занимаешься… ну чтобы заработать на жизнь? – спросила она, как ни в чем не бывало, скормив еще кусочек хлеба Алексу.

Шон слегка наклонила голову и хотела проигнорировать этот вопрос, но подумала, что Сьюзан чувствует себя столь незащищенной, рассказав о своих переживаниях. Шон улыбнулась.

– На самом деле, ничего, – ответила она.

Сьюзан рассмеялась.

– Ты настолько богата, да?

– Вроде того, – пожала Шон плечами.

– Я вообще-то пошутила, – уставилась на нее Сьюзан.

Шон снова пожала плечами. Ей всегда было сложно отвечать на этот вопрос, вот почему она обычно его избегала. Она взглянула Сьюзан в глаза и поняла, что не отделается без объяснений. Сьюзан вздернула бровь, и они обе улыбнулись.

– Мой отец оставил мне выгодный бизнес после своей смерти, – поделилась Шон. – А после мамы осталась довольно большая сумма, она тоже умерла.

– Мне очень жаль, – сказала Сьюзан автоматически.

– Ничего, это было уже давно, – успокоила ее Шон.

– Они развелись, когда мне было двенадцать, и я не была особенно близка с отцом.

– Но ты потеряла и мать, – покачала головой Сьюзан. – Это случилось недавно?

Шон замотала головой, разговор заходил уже слишком далеко за границы дозволенного.

– Через пару лет после отца, – тихо сказала она. – Мне было девятнадцать.

Взглянув на Шон, Сьюзан поняла, что уже слишком далеко сунула свой нос. Было видно, что эта тема все еще ранит Шон.

– Шон, прости. Я не хотела лезть не в свое дело, – испугалась она.

Шон посмотрела в ее глаза и точно знала, что если и захочет кому-нибудь рассказать об этом, то это будет только Сьюзан. Но после пятилетнего лечения, ей казалось больше нечего рассказыть об этом. Как будто, все происходило не с ней.

– Я не часто об этом вспоминаю, по крайней мере, стараюсь этого не делать, – призналась Шон.

– Мне правда жаль, – немедленно отозвалась Сьюзан.

– Не стоит, – заверила Шон, положив ладонь на руку Сьюзан.

– Я не это имела ввиду. Просто это… длинная история. Может, я когда-нибудь поведаю ее тебе, – наконец, сказала она и улыбнулась в знак примирения.

– Если мы еще встретимся.

Сьюзан тоже улыбнулась.

– Я очень рада, что ты составила мне компанию.

– Ну, после двухнедельного одиночества, ты была бы рада кому угодно, – подразнила Шон.

Сьюзан рассмеялась.

– Я не это имела ввиду, и ты это прекрасно знаешь.

Шон настояла на помощи с посудой, затем они молча уселись на веранде и допили вино. Шон прикурила две сигареты и протянула одну Сьюзан. Сьюзан без колебаний взяла ее. Они сидели в тишине, и Сьюзан подумала, что это наверное и есть то самое молчаливое спокойствие, о котором она слышала ранее, но которого никогда не испытывала. Она украдкой поглядывала на Шон, которая сидела с бокалом и сигаретой в одной руке, а другой чесала Алекса за ухом. Когда Шон посмотрела на нее, Сьюзан улыбнулась и отвела глаза, ощущая себя счастливой первый раз за две недели.