- Я не могу быть беременна, и вы это прекрасно знаете! - воскликнула я, когда пауза затянулась, а Поклонский все еще смотрел на меня совершенно серьезно. 

- Теоретически не можете. Но это свершившийся факт. Видите ли… вы же были в этой клинике на осмотре? 

Мне стало нехорошо, но я понять не могла, к чему клонит профессор. 

- Была. Вы тогда меня не приняли лично, хотя и обещали. 

- Да. Зато Серафима Петровна… спутала вас с другой пациенткой. 

- Спутала? Как это возможно? 

Поклонский вздохнул, снял очки и протер их краем халата. Выглядел при этом так, как будто собирался сказать мне что-то очень важное, но ему приходилось подбирать слова. 

- Ко мне на эко должна была прийти Дарина Иванова. А пришли вы. 

- Но вы сами назначили мне это время! - возмутилась я.

Кое-что начало проясняться, но мне совершенно не нравилось то, что я понимала! Эко, другая женщина, перепутанное время приема… мне что, подсадили эмбрион незнакомки? Великий Парацельс! 

- Я назначил, вы правы. И я виноват в том, что все это случилось. 

- Да что - это? Вы мне можете уже объяснить? 

Я даже вскочила с места и устремила на Поклонского взгляд, полный ужаса. 

- В тот день была совершена врачебная ошибка. 

- Мне подсадили чужой эмбрион? - снова вскричала я, ощущая, что попала в самый настоящий кошмар. 

Что же теперь делать, боже мой? Аборт? Это первое, что просилось на ум! Ведь что меня ждет в ином случае? Во-первых, мне нужно будет брать академический отпуск. Во-вторых, рожать чужого ребенка! И что с ним потом делать? Отдавать его в настоящую семью? Господи, за что ты со мной так? 

- Не совсем, - кашлянул профессор, когда я уже приготовилась упасть в обморок. 

- Что значит - не совсем? - выдавила я из себя. 

- Присядьте, Дарья, - попросил Альберт Венедиктович, и я потерянно опустилась на стул. - Вы действительно беременны, но вам не подсаживали чужой эмбрион. Серафима Петровна ошиблась и взяла в лаборатории не тот биоматериал. 

Еще не легче! Что же мне тогда подсадили? У меня даже предположений не было на этот счет! 

- Альберт Венедиктович, если вы прямо сейчас не расскажете мне все, вам придется вспоминать основы оказания первой помощи, - пискнула я, озвучивая свое настоящее состояние. 

- Вам плохо? - встрепенулся профессор. 

Нет, мне прямо очень хорошо! 

- Говорите уже! - взмолилась я. 

- Вам ввели мои половые клетки. 

Чтооооо? 

Я прикрыла глаза. Мозг думать отказывался. Остальные части тела тоже были близки к тому, чтобы перестать быть со мной в ладу. 

- Мне ввели ваши клетки? Вашу, не побоюсь этого слова, сперму?

- Да. Искусственная инсеминация, вам знаком этот термин? 

Еще бы он мне был незнаком! 

- Почему ваша сперма хранится в лаборатории клиники? 

- Потому что я завещал ее для науки. 

Я посмотрела на Альберта Венедиктовича так, как будто он сбрендил. Хотя, и сама была примерно в том же самом состоянии. Может, это взаправду розыгрыш? Как бы мне хотелось в это верить… 

- Вероятность забеременеть при таком способе оплодотворения - один к пяти, - прошептала я. 

- И мы с вами попали в тот самый шанс. 

Мы с вами. Мы с вами! Он так и сказал! 

Господи, я была беременна… от Поклонского? Совсем не так я это себе представляла, что и говорить.

- И что мне теперь делать? 

- Очевидно, рожать. Видите ли… вам нельзя делать аборт. Это я вам как кандидат медицинских наук говорю. Огромен риск возникновения бесплодия. 

Профессор при этом выглядел так, как будто каждый день сообщал женщинам, что они случайно от него залетели и не рожать им ну никак нельзя. Я же сидела ни жива, ни мертва и не представляла, что предпринять.