Дмитрий Николаевич взглянул на хронометр. Ранее утро. Приход лодки разбудил береговую команду, и теперь все исчезли, лишь только лодка отошла от берега. О находящихся на берегу немцах напоминала лишь тонкая струйка дыма, тянувшаяся из трубы прилепившейся к самому краю воды деревянной избы. Командир задумался, уткнувшись лбом в тубус и повиснув на рукоятках перископа.

– Жаль, старпома нет! – обронил штурман, понимая сомнения командира. – Он бы предложил пойти да посмотреть. Отсюда в перископ много не увидишь.

– Ещё один умник нашёлся, – проворчал Дмитрий Николаевич. – Долгов довоевался, и ты туда же?

– Командир, а я что? Это просто мысли вслух! Я к тому, что надо или уходить, или высаживаться. Ничего больше в голову не приходит. А Толик вспомнился, потому что сегодня ровно два месяца, как он исчез.

При упоминании о старпоме Дмитрий Николаевич помрачнел и спрятал глаза в окулярах. Бесшабашная решительность Долгова иногда доводила командира до кипения, но и придавала твёрдости собственным решениям. Теперь, постоянно оглядываясь назад, он боялся потерять ещё кого-нибудь из членов экипажа, и каждый свой шаг взвешивал по несколько раз. Но в одном штурман был прав: одним созерцанием много не узнаешь, нужно на что-то решаться.

– Хорошо. Подбери мне группу человек десять. Да вооружи их получше. Сам поведу.

– Командир, а я подумал, что у нас армейский принцип – кто предложил, тот и делает?

– Останешься на лодке.

– Николаевич, ну разреши хотя бы на подхвате. Хоть патроны подносить! – принялся канючить штурман.

– Ну ты зануда! Ладно, готовь людей. Вместе пойдём.

– Есть, командир! – штурман шутливо козырнул, не по-военному приложив руку к голове без фуражки. – Пошёл готовить десант. Отберу самых отчаянных рэксов!

Дмитрий Николаевич мрачно посмотрел вслед. Взвалив на себя обязанности исчезнувшего старпома, штурман старался на него походить во всём. В выражениях, в жестах имитировал бесшабашную браваду Долгова, повторяя его слова.

Обойдя вход в бухту, «Дмитрий Новгородский» всплыл, прикрывшись от посторонних глаз снежной горой, разделившей остров на две части. Спасательная шлюпка замерла у борта, раскачиваясь под весом перепрыгивающих в неё матросов. Командир крепко хватал каждого за плечо, осмотрев экипировку, удовлетворённо кивал и давал добро занимать своё место в лодке.

– Не сомневайся, Николаич, я уже сам всех проверил, – подал голос стоявший рядом штурман. – Все как на подбор.

– По сколько магазинов выдал?

– По два. А надо было больше?

– Хватит. Немцев немного. Я двоих или троих всего видел. Видно, держат их здесь так, для проформы. Сторожа.

– А я и гранаты прихватил.

– Сказал же, немного их. Ну да ладно, вдруг пригодятся.

Прыгнув в шлюпку последним, Дмитрий Николаевич сбросил удерживающий конец и махнул грести к берегу. Он заметил, что матросы совершенно не волнуются.

«У нас становится традицией изображать из себя десант, – подумал он. – Старпома нет, но дело его живёт».

Резиновая спасательная шлюпка бесшумно поплыла к берегу. Даже вёсла моряки научились опускать в воду тихо, без всплесков и лишних звуков.

Круглые борта заскрипели о прибрежный лёд, нос уткнулся в обмерзшие камни.

– Тихо, – приложил к губам палец командир. – Рассыпались и залегли.

Снег предательски заскрипел под ногами. Чёрные морские бушлаты смотрелись на белом снежном поле, как напоказ. «Смотрите все! Вы нас не ждали, а мы припёрлись!» Дмитрий Николаевич поморщился от такой несуразицы, но что-нибудь менять уже было поздно.

– Никому не вставать, – приказал он. – Ползём к гребню.