– Не дёргайся! Пока что заметили его мы. Да спрячь, наконец, автомат. Он нам нужен живым.

Чужак остановился и посмотрел в их сторону.

Через минуту боцман оттолкнулся веслом и стал грести в сторону стоявшей рядом лодки. Командир взглянул на лежавшего без сознания связанного моряка с «оборотня» и язвительно сказал:

– А ты сомневался! Теперь можно и радиограмму в Нарвик отправлять. Я не забуду отметить в донесении, что ты, Густав, принимал самое активное участие в захвате пленного.

Старпом покраснел и, смутившись, подёргал узлы на руках лежавшего на дне шлюпки моряка. Командир всегда с иронией относился к его осторожности и не упускал случая лишний раз подразнить Густава.

Шлюпка уткнулась в борт субмарины и навстречу потянулись руки, помогая перетащить пленного.

– Кто это? – спросил главный механик.

– Дитя оборотня! – засмеялся Рейнгарт.

– Он без сознания?

– Да! Боцман от души приложил. Хорошо, хоть не прибил.

Механик присмотрелся к пленнику и засмеялся:

– Дышит! Тащите его вниз.

Рейнгарт оглянулся на близкий берег и скомандовал:

– Нечего больше здесь смотреть. Живо все в лодку!

Спустившись последним, он захлопнул люк и крикнул с трапа вниз:

– Всем в нос! Срочное погружение! Торпедная атака!

– Герр командир, вы хотите атаковать оборотня? – спросил старший помощник.

– Ну не смотреть же на него!

– А доклад в Нарвик?

– Как же ты меня достал! Тебе бы только доклады рассылать, – недовольно проворчал Рейнгарт. – Радист! Дай бланк. Отправим донесение, пусть в Нарвике поморщат лбы, гадая, кого мы видели.

Взяв чистый лист бумаги, командир хотел отделаться сухим докладом в пару строк. Но этого показалось мало, и он принялся в деталях расписывать внешний вид неизвестной лодки. Закончил Рейнгарт информацией о том, что захватил пленного и собирается произвести торпедную атаку.

– Отправляй! – он ткнул радисту исписанный химическим карандашом бланк.

Главный механик уже перевёл лодку на перископную глубину, и командир уткнулся в тубус. Присмотревшись к чёрной полосе рядом с неизвестной лодкой, он вдруг понял, что торпедировать её не получится. Построенный немецкими инженерами бетонный причал как раз и должен был исключить такую возможность атаки лодки с моря. Располагаясь под углом, он надёжно прикрывал собой вход в бухту. Рейнгарт с досадой ударил по рукояткам перископа. Посмотреть и уйти было не в его правилах. От размышлений его оторвал голос радиста:

– Герр командир, нам ответная радиограмма!

– Так быстро? – Рейнгарт удивлённо посмотрел на высунувшуюся из радиорубки голову в наушниках. – Любопытно…

Глядя в исписанный бланк, он начал на глазах мрачнеть.

– Что пишут? – спросил старпом.

– В Нарвике такие же пескари, как и ты. Требуют, чтобы мы немедленно возвращались и не пытались атаковать неизвестную лодку. Утверждают, что она чрезвычайно опасна. Откуда нашим умникам это известно?

Рейнгарт неприязненно посмотрел на старпома:

– Густав, не пойму, зачем я поторопился с докладом? Теперь ничего не поделаешь, придётся подчиниться. Уходим!

Максим осторожно открыл глаза. В голове звенело, как будто по ней перекатывалась горсть мелочи. Облизав пересохшие губы, он пошевелился. Под ним скрипнула узкая койка, и стоявший к нему спиной немец обернулся. Наклонившись и внимательно посмотрев в лицо Максиму, он что-то крикнул, и тут же рядом появился второй, в серой куртке подводника и пилотке с орлом.

– Ну как? Очухался? – спросил он на безупречном русском языке.

Максим посмотрел на свою мокрую робу и осознал, что он ужасно замёрз. И в подтверждение этого его начало трясти крупной дрожью. Зубы застучали в такт с трясущимися пальцами. По телу волнами побежали судороги.