Но эта ненадолго обретенная ясность сознания постепенно покидала Хуркана. Гром видел, что глаза его противника уже начали закатываться, а на губах появилась пена. Дыхание Хуркана стало тяжелее, его удары – сильнее, и он начал наносить их как попало. Гром с легкостью уворачивался или блокировал дикие размашистые выпады, но его руки болели от напряжения. Вождь Песни Войны яростно оскалился, чувствуя закипавшую в нем жажду крови. Она грозила захлестнуть его так же, как Хуркана, но Гром гнал ее прочь. Он пригнулся, уворачиваясь от последнего удара Хуркана, набрал в грудь воздуха и рванулся вперед, ударяя Костеглода головой по лицу.

Его покрытая черной татуировкой челюсть распахнулась во всю ширь, и яростный, невыносимый вопль пронзил воздух. Ему вторил низкий, басовитый крик Хуркана. Вождь Костеглодов закрыл своими огромными руками уши, из которых потекла кровь, и, корчась от боли, рухнул на колени. Кровь брызнула из его носа и глаз, потекла из раскрытого рта. Легендарный боевой клич Грома перешел в победный хохот, Кровавый вой описал ровную дугу, и голова Хуркана свалилась с его широких плеч.

Тело еще несколько секунд продолжало двигаться, помахивая руками. Затем оно замерло, словно прислушиваясь к своим ощущениям, наклонилось вперед и упало на землю. Там оно и осталось лежать, слегка подергиваясь.

Гром, довольно скалясь, уставился на труп, а затем пинком перевернул его. К счастью, то, за чем он сюда явился, не пострадало. Секунду Адский Крик просто смотрел на череп, вспоминая Гул’дана, вспоминая Нер’зула. Вспоминая все то, что произошло за последние несколько лет. Затем он достал из сумки на поясе плотную ткань, набросил ее на череп и осторожно поднял ужасный предмет. Прежде, чем Гром отправился в путь, с ним поговорил Терон Кровожад – рыцарь смерти предупредил воина, чтобы тот не прикасался к черепу напрямую. Гром недолюбливал рыцаря смерти и не доверял этому противоестественному существу, которое каким-то образом вернулось из мира мертвых и поселилось в трупе человека. Но все же он прислушался к его предупреждению. Гул’дан был достаточно опасен при жизни, и Гром вполне мог поверить в то, что даже после смерти его останки сохранили силу.

Выпрямившись, с Кровавым воем в одной руке и с сумкой в другой, Гром посмотрел на собравшихся орков.

– Кто теперь станет говорить от имени Костеглодов? – громко и с нажимом поинтересовался он.

Высокий орк могучего телосложения растолкал других и вышел вперед. На нем был пояс, сделанный из хребтов орков, и наручи, изготовленные из позвонков огра. На одном плече он тащил тяжелую шипастую дубину.

– Я – Тагар Хребтолом, – гордо объявил орк, хотя на мгновение, когда его взгляд упал на труп Хуркана, ему стало не по себе. Затем он повернулся к Грому. – Теперь я возглавлю Костеглодов.

Гром помахал сумкой.

– Я забрал череп. А теперь я спрашиваю тебя, Тагар Хребтолом, к кому ты присоединишься – к нам или к Хуркану?

Новый вождь клана Костеглодов заколебался.

– Прежде, чем я отвечу, я должен спросить тебя, Гром Адский Крик. Ты просишь нас присягнуть Нер’зулу. Почему ты сам решил так поступить? Когда-то ты говорил, что все наши проблемы из-за него!

Так значит этот бугай не так глуп, как кажется. Гром решил, что он заслуживает ответа.

– Все наши проблемы действительно из-за него, – кивнул Адский Крик. – Именно он передал власть этому предателю, – вождь снова махнул сумкой, – и позволил Гул’дану беспрепятственно творить все, что тот только пожелает. Но до этого Нер’зул был хорошим и мудрым советником для кланов. А еще он первым создал Орду, что стало для нас великим достижением.