– Но это не значит, что можно воровать мой текст!

Он засмеялся.

– Отчего же? Как раз и можно.

Я осознала, что коллега прав. Сказать тут больше было нечего. Я не могла одновременно развивать отношения с Мартином и строить блестящую карьеру. Выбор был сделан еще в тот момент, когда я впервые увидела Скорсезе, и сейчас просто аукался мне.

Как всегда в моменты растерянности и непонимания, что делать, я позвонила маме. Рассказала, что случилось: как мою работу украли и опубликовали под чужим именем. И как коллега-соперник объяснил мне, что поступил со мной честно.

– Ты ведь и в самом деле не сможешь усидеть на двух стульях, не так ли? – спросила мама.

– Ну помоги! Ты же должна мне сочувствовать!

– Я тебе сочувствую. Но ты же сама говорила, что собираешься за этого человека замуж. Вряд ли ты можешь писать о нем объективно.

– Не надо мне нотации читать.

– Так как дела?

– Ты о чем? Дела идут, – еще не хватало мне снова выслушивать мамины намеки на «подержанный товар».

– Мартин остался в Лондоне?

– Мартин остался в Лондоне, но он вернется в Лос-Анджелес, и я собираюсь там к нему присоединиться. Он наверняка пришлет за мной.

– А ты не хочешь ненадолго заглянуть домой?

– Мама… Я же сказала, он пришлет за мной.

– Ну разумеется, дорогая. Просто подумала, что ты могла бы побыть дома, раз уж все равно будешь ждать.

Моя мама умела одновременно быть и доброй, и удивительно проницательной. Ей хотелось «подстелить мне соломки», натянуть страховочную сетку, хоть я и утверждала, что не нуждаюсь в такой заботе. Но мамино приглашение оказалось очень заманчивым. Насколько лучше быть дома, с родными, чем торчать в одиночестве в вашингтонской квартире, мучительно ожидая телефонного звонка!

– Наверное, я могла бы ненадолго заехать, – вздохнула я.

– Вот и славно.

– Но только пока он не позвонит.

– Конечно, милая. Пока он не позвонит.

Так я и вернулась в Либертивилль, штат Иллинойс, в большой желтый особняк посреди рощи. Ужасно не хотелось признаваться себе, что я лично, собственными руками пустила под откос свое журналистское будущее, умудрившись закрутить роман с героем статьи. Вместо того чтобы оплакивать руины собственной карьеры, я пыталась сконцентрироваться на мечтах и планах. Ведь я же встретила мужчину, за которого выйду замуж? Значит, теперь остается только ждать его звонка.

Вытащив из подвала пишущую машинку, я вновь начала сочинять рассказы. Я пыталась забыться в хитросплетениях сюжета, но реальная жизнь все время вторгалась в воображаемую. Что, если мама права и Мартин действительно посчитал меня «бракованной»? Пожалуй, настолько драматичный сюжетный поворот я не смогла бы выдумать ни в одной из своих новелл. Прошел день – телефон молчал. Потом еще один день, и еще. К тому времени я уже плохо спала и почти не ела. Пыталась напомнить себе, какими настоящими были наши отношения, – но память подводила, подсовывая размытые, призрачные картинки.

– Вспомни, какой уверенной ты тогда себя чувствовала, – приказывала я себе. – На это и рассчитывай.

Видя мои терзания, мама еще сильнее начинала меня жалеть.

– Может, попробуешь снова писать? – порой спрашивала она.

– Попробую. Думаю, получится.

– Я дам знать, если тебе позвонят.

– Спасибо, мам. Не переживай, он позвонит.

Минуло десять с лишним дней, когда Мартин наконец позвонил. Он скучал по мне. Извинялся, что дела так надолго его задержали, зато теперь шумиха улеглась. Когда я могу прилететь к нему? Через двадцать четыре часа я уже была на пути в Лос-Анджелес. Мартин встретил меня в аэропорту, в своих неизменных синих джинсах и черной футболке, за рулем темно-красного «Лотус-Илан». Машина походила на туфлю-переросток. С трудом запихнув в нее весь мой багаж, мы поехали по холмам «домой», под льющиеся из динамиков звуки «Зигги Стардаст» Дэвида Боуи.