Вообще сотрудники Rolling Stone славились своими вредными привычками. Мне, как автору, тоже следовало оправдывать эту славу. Вот я и старалась. Моим собутыльником – в те дни, когда он прилетал в Вашингтон освещать всякие политические события, – стал Хантер Томпсон: честное слово, глядя, как он пьет и как злоупотребляет наркотой, я думала, что такие люди встречаются только в книгах. Длинноногий и ребячливый с виду, Хантер был непредсказуем: чаще всего он вел себя нежно, но порой на него находила необъяснимая жестокость.

Мы с ним устраивались в заведении под названием The Guest Quarters с бутылкой Southern Comfort или Wild Turkey наперевес. Потом к первой бутылке присоединялась вторая. И третья. Именно Томпсон первым сказал, что мне стоит все-таки бросить пить.

– Пять вечеров из шести ты лучшая девушка в городе, – говорил он. – Но на шестой вечер…

Мой писательский талант привлекал внимание и добрые советы.

– Знаешь, детка, – сказал как-то мне режиссер Джон Кассаветис, – тебе в самом деле не стоит столько пить.

Но мне нужно было пить именно столько. С самого первого своего бокала я влюбилась в алкоголь. Он был для меня кислородом – жизненно необходимым и совершенно естественным. Оглядываясь в прошлое, я понимаю, что была именно таким алкоголиком, про которых говорят «запойный». Мой организм уже просто не мог существовать без выпивки. У меня не было никакой «невидимой черты», за которой ждет алкоголизм: иные люди подбираются к ней годами, я же пересекла ее, взяв в руки первый в жизни бокал. Теперь первый глоток всегда заставлял меня пить дальше, заказывать вторую, третью, четвертую и так далее порцию. Как многие писатели, я смешивала и путала свою пьющую и свою творческую личности. Думала, они существуют вместе, неразрывно, – и, наверное, у людей из моего окружения так и было, но не у меня. Казалось, я должна пить, чтобы писать; мне и в голову не приходило, что на самом деле выпивка встает на моем творческом пути.

Под воздействием алкоголя собственная жизнь казалась мне управляемой – хотя она давно вышла из-под контроля. Я встречалась с парнем из Бостона, писателем Полом Монеттом. Каждую пятницу мы с Джо МакКлелланом забирались в его «фольксваген» и ехали далеко на север. Джо проводил выходные со своими детьми. Я проводила уик-энд с Монеттом – который тогда еще не окончательно разобрался со своей сексуальной ориентацией.

Для меня Пол был радужным, но в другом смысле. Высокий, красивый, убийственно очаровательный, он был прирожденным рассказчиком и составлял мне отличную компанию, очень соблазнительную компанию, надо признать. Пол считал, что его сексуальные предпочтения «под вопросом», но в нашей постели никаких вопросов не возникало. Из-за выпивки мои воспоминания размыты, однако помню, что близость с ним приносила радость. Настоящий «жаворонок» – среди моих знакомых таких людей немного, – Пол каждое утро просыпался в отличном настроении, иногда даже напевал под нос: «Теперь я отчетливо вижу. Дождь прошел. Я вижу все преграды на своем пути». Но было то, чего мы не видели – или не хотели видеть: отношения на расстоянии, со встречами только в выходные, не устраивали ни меня, ни его. Общаться становилось все труднее и труднее. В конце концов мы вежливо разбежались: Пол стал искать себе других спутников; я целиком ушла в отношения со старым верным другом – алкоголем.

Я жила в квартире по соседству с вашингтонским зоопарком. Работала за большим столом, придвинутым к открытому окну. С улицы доносился рев диких зверей – мою писательскую жизнь сопровождал экзотический саундтрек. «Ароматы» были тоже специфические. Пытаясь не терять контроль над собой, я заменила крепкий алкоголь на вино; моим любимым стало