– К Галине Бортко, старшей сестре хирургического отделения.
– Придется подождать! Она еще в госпитале.
Офицеры вышли.
Калинин проговорил:
– Что-то, Семен, чувствую я себя не в своей тарелке!
– Это оттого, что трезвый. Пойдем, хряпнем по сто пятьдесят спиртику, глядишь, и настроение поднимется.
Прошли к боевой машине, приложились к фляжке. Когда вернулись к общежитию, их уже ждала шикарная блондинка в обтягивающем платье, выгодно подчеркивающем ее безупречные формы.
Увидев Листошина, она воскликнула:
– Ба! Сеня! Ты откуда, родной? Я уж думала, совсем забыл меня доблестный спецназовец!
На лице женщины играла лукавая улыбка.
Семен ответил ей в тон:
– Как можно забыть тебя, Галя? Такой, как ты, не то что здесь, в богом забытом Афгане, во всем Союзе не отыскать.
– Слышала, недавно вы духам неплохо ввалили?
– Точно. И конкретно взвод стоящих перед тобой офицеров. Кстати, знакомься, Саша Калинин, мой друг!
– И тоже женатый?
– Здесь, Галя, и тебе это прекрасно известно, женатых или замужних нет. Здесь только мужчины и женщины.
Галя рассмеялась:
– Ты прав! – и спросила: – Решили, мальчики, расслабиться?
Семен ответил:
– И самим расслабиться, и милых дам расслабить. Надоело, поди, вам в наших внутренностях копаться, уж лучше заняться душами. Как считаешь?
– Считаю, что много говоришь. У Саши женщина тут есть?
Листошин вздохнул:
– Нет, Галя, в том-то и дело, что нет!
Медсестра задумалась.
– Хорошо, познакомлю с одной. Но что из этого выйдет, не знаю! Девочка из новеньких, скромница, по крайней мере, представляется такой. Но хорошенькая, как раз под стать твоему, Сеня, другу!
Семен по-деловому поинтересовался:
– Где разместимся?
– Да у меня в комнате. Сначала! Потом видно будет. Ну что, проходите, с дежурной я уже переговорила.
Листошин остановил медсестру:
– Момент! У нас с собой гостинцы. Ты подожди, мы быстро!
– Давайте.
Галина закурила.
Александр с Семеном вновь прошли на стоянку.
Калинин указал на общежитие:
– Как-то тихо здесь. Не похоже на бордель, как окрестили эту общагу!
– Погоди! Еще не вечер! Посмотришь, что ночью тут будет твориться! И учти, здесь патруль дивизионный шныряет, и гауптвахта своя имеется. С офицерскими камерами!
– Зачем мне это?
– Так, в качестве информации!
Через десять минут офицеры с медсестрой скрылись в здании женского общежития.
Глава 4
Галина провела их в свою комнату, где кроме нее обитала еще одна женщина, но сейчас она отсутствовала. Обстановка не отличалась роскошью и излишествами. Две деревянные кровати, две тумбочки, стол с двумя стульями и платяной шкаф. Рядом холодильник, кондиционер в окне. Но женщины не были бы женщинами, если бы не придали своему жилищу уют. На окнах висели красивые шторы, казенные одеяла заменяли легкие, выдержанные в сиреневых и бежевых тонах покрывала, пол покрывал красочный ковер. Такие же ковры, только размером поменьше, висели и над кроватями. Целое море цветов, горшочков разных мастей. И запах… запах дома. Запах женщины. Едва уловимый, но стойкий.
На тумбочке – двухкассетный магнитофон «Шарп».
Галина пропустила вперед офицеров, одетых в джинсы, фирменные майки и легкие туфли.
– Прошу, господа поручики, устраивайтесь. А я пока душ приму.
Достав из шкафа расписной восточный халат, широкое полотенце и кучу всевозможных тюбиков с шампунем, жидким мылом, кремами и так далее, она вышла из комнаты.
Листошин взглянул на друга:
– Ну, чего замер, Саня? Накрываем стол!
Калинин кивнул на дверь:
– Красивая!
– Еще бы! Других не держим!
– Так у тебя с ней давно?
– Полгода! Как подстрелили в феврале и я попал в хирургию, так и завелась любовь. Галька с виду строгая, что ты! А в постели так заездит, что утром ноги трясутся и никакого похмелья, хотя приходится, чтобы форму не потерять, за ночь не меньше литра в себя влить. Вот какая баба!