– А что за киргиз? – задал он еще вопрос. – Он же дворник из парка, я по одежде правильно понял?

– Да. Как раз из того, в котором Брагину нашли. Последнюю жертву.

Гуляра замялась, сжав измученную салфетку в кулачке.

– Честно говоря, я и сама сомневаюсь, что это он. Но улики слишком серьезные. У него нашли пиджак с галстуком со следами крови Брагиной.

– Да, – согласился Иван. – Это серьезно. А он сам это как-то объясняет?

– С его слов, утром у реки, где он листья убирал, мужчина в белой рубашке снял с себя пиджак и галстук и бросил в воду. Дворник его окрикнул, но мужчина тут же закрыл лицо руками и сбежал. Киргиз, типа, лица не разглядел. Запомнил только перстень на руке, какой-то золотой. А пиджак с галстуком, говорит, выловил, потому что хотел сам носить.

Гуляра пожала плечами.

– Неубедительно, по-моему. Да и алиби у него нет. Ни на этот день, ни на день, когда опергруппу убили.

– Хм! – все-таки выразил сомнение Иван, – впечатление человека, способного перебить лучших оперативников города, он не производит. Если только это не киргизский Брюс Ли, тайный.

– Ну да, – Гуляра приняла очевидный довод. – Вообще есть еще варианты, что это дело связано и с убийством Филиппа. Расследуя убийство Нины Кузнецовой, Филипп интересовался всеми жертвами Заплаточника. И по Брагиной он тоже работал. И даже звонил Евгению Алексеевичу прямо в день смерти, что нашел что-то на него. Но Шестаков не заинтересовался, киргиза тогда уже взяли. Отложил на потом – и вот.

Гуляра развела руками, демонстрируя сочувствие к участи детектива.

– Филиппа могли и за что-то другое убить, – высказала еще одну версию помощница Шестакова, – он же и другие дела одновременно вел. Но, все-таки, непосредственно перед смертью он собирал сведения об Ольге Брагиной – у ее рабочих коллег. Может, он как раз там что-то нашел? Если предположить, что киргиз невиновен, такая вероятность есть. И, если честно, я туда и спешила, к Брагиной на работу. Там же никого толком не опрашивали, когда дворника нашли. А тут машина закрылась, думала, не успею. Спасибо тебе еще раз, я прямо сейчас поеду.

Гуляра поднялась. И опять осветила все вокруг себя улыбкой.

– Как-то еще тебя смогу отблагодарить? Бог троицу любит.

– Слушай, а можно с тобой? – Иван сказал это быстрее, чем подумал, куда это может его завести.

– В смысле? Куда? Дома бабушка! – слегка опешила Гуляра.

– Нет, нет! – Иван замотал головой. – Я про работу этой… Брагиной!

– Зачем?

– Ну, интересно же! – Иван сложил ладони в умоляющем жесте. – С детства мечтал Фантомаса и Черную кошку ловить. А тут настоящее расследование. Никогда не видел, как работают настоящие следователи.

– Ну… – Гуляра не понимала, как ей следует поступить.

Видя ее сомнения, Иван тактически правильно атаковал:

– Обещаю хорошо себя вести! Представляться практикантом. Младшим.

Гуляра рассмеялась, а Иван закрепил успех.

– К тому же, если вдруг киргиз не маньяк, и ты отыщешь настоящего, тебе же нужна защита? А я КМС по пинг-понгу, если что.

– О, ну тогда какие разговоры! – сдалась смеющаяся Гуляра. – Но только молчать и во всем меня слушаться.

– Клянусь! Допивай кофе и идем?

– Как это можно пить, не смеши! – Гуляра вскинула брови. – Давно бы эту тошниловку прикрыли, да она шурину министра МВД принадлежит.

Чтобы руководить женским коллективом, нужно обладать определенными качествами. Тягу к суициду, например, лучше иметь сразу, чтобы не мучиться противоречиями в процессе.

Сорокалетний директор бухгалтерской фирмы «Баланс» Игорь Вадимович Лапин ловил себя на подобных мыслях часто. Женские коллективы были проклятием его жизни. Брат трех старших сестер, с детства он жил под одной крышей с ними, мамой, теткой, и обеими бабушками. Отец Игоря, моряк, дома почти не бывал, мудро не вылезая из рейсов. На фоне постоянно галдящего женского курятника, Игорю он запомнился печальным, немым человеком.