До 1933 года средние учебные заведения в Германии находились в юрисдикции местных властей, а университеты подчинялись властям соответствующих земель. Теперь все они были переданы в ведение рейхсминистра образования, который управлял ими железной рукой. Отныне университетских ректоров и деканов, которых ранее избирали штатные профессора факультетов, назначал только он. Назначал он также и руководителей Союза студентов, в который входили все учащиеся, а также руководителей Союза преподавателей университетов, членами которого надлежало быть всем преподавателям. Национал-социалистическая ассоциация университетских преподавателей, руководимая старыми нацистскими функционерами, играла решающую роль в отборе тех, кому доверялось обучение, и контролировала, чтобы обучение велось в соответствии с нацистскими теориями. Результаты такой пацификации образования и науки оказались катастрофическими. В учебниках и лекциях история фальсифицировалась до нелепости. Расовые науки, провозглашавшие немцев высшей расой и клеймившие евреев как источник всех зол на земле, были еще более смехотворны. В одном только Берлинском университете, где в прошлом преподавало столько выдающихся ученых, новый ректор, в прошлом штурмовик, по профессии ветеринар, учредил двадцать пять новых курсов по расовой науке, а ко времени, когда он по существу развалил университет, в нем велось преподавание восьмидесяти шести курсов, связанных с его собственной профессией.

Преподавание естественных наук, чем в течение многих поколений славилась Германия, быстро приходило в упадок. Уволили или заставили уйти в отставку таких ученых, как физики Эйнштейн и Франк, химики Габер, Вильштеттер и Варбург. Из тех, кто остался, многие были заражены бредовой нацистской идеологией и пытались приложить ее к чистой науке. Они стремились преподавать, как сами выражались, «немецкую физику», «немецкую химию» и «немецкую математику». В 1937 году вышел в свет первый номер журнала под названием «Немецкая математика». В редакционной статье провозглашалось: любая идея, утверждающая, что математика может рассматриваться вне расовой теории, «несет в себе зародыш гибели немецкой науки». Даже непосвященным идеи этих нацистских ученых представлялись бредовыми. «Немецкая физика? – вопрошал профессор Филип Ленард из Гейдельбергского университета, один из наиболее известных ученых Третьего Рейха. – И вам тут же ответят:

«Наука всегда была и остается интернациональной». Это ложное утверждение. На деле наука является расовой, как любое другое творение человека, что обусловлено текущей в его жилах кровью». Директор института физики в Дрездене Рудольф Томашек пошел еще дальше. «Современная физика, – писал он, – есть орудие мирового еврейства, призванное уничтожить нордическую науку… Истинная физика есть создание немецкого духа… По существу, вся европейская наука есть плод арийской или, точнее, германской мысли». Профессор Иоганнес Штарк, глава Немецкого национального института физической науки, думал точно так же. «Нетрудно обнаружить, – отмечал он, – что основоположники научных исследований в физике и великие первооткрыватели в ней от Галилея и Ньютона до ведущих физиков нашего времени – почти все без исключения были арийцами преимущественно нордической расы».

А некий профессор Вильгельм Мюллер из технического вуза в Ахене обнаружил всемирный заговор евреев с целью осквернить науку и тем самым уничтожить цивилизацию, о чем он поведал в своей книге под названием «Еврейство и наука». Эйнштейна с его теорией относительности он считал архинегодяем. Теорию Эйнштейна, на которой зиждется вся современная физика, этот неподражаемый в своем роде нацистский профессор считал не только теорией, направленной «с самого начала и до конца на преобразование существующего, то есть нееврейского, мира, всего живого, порожденного матерью землей и с ней связанного кровными узами, но и колдовством, способным превращать все живое в призрачную абстракцию, где все индивидуальные черты народов и наций и все внутренние границы рас размываются и остаются лишь незначительные различия, которые объясняют происхождение всех событий насильственным, безбожным подчинением их законам». Всемирное признание теории относительности Эйнштейна, по мнению профессора Мюллера, явилось, по существу, «взрывом радости в предвкушении еврейского правления миром, которое необратимо подавит и навечно низведет дух немецкого мужества до уровня бессильного рабства».