– Н-не надо в отделение! – сказал он, стуча зубами то ли от холода, то ли от нервного напряжения. – Х-хотя… Вы в-ведь не из… этих, д-да? Вы об-бычная милиция, в-верно?

– Мы вообще-то нормальные менты, – отдуваясь, сказал Онищенко, которому теперь пришлось едва не волоком тащить этого хмыря к «уазику». – Пока такие мудаки, как ты, не действуют нам на нервы!

– Подождите… одну минуту! – скороговоркой выпалил задержанный. – То есть нет… надо спешить! Быстрей!! Они тут б-будут с секунды на секунду! У в-вас есть рация? Х-р-р-р… Свяжитесь с дежурным по ФСБ!! И еще… Да, вызовите усиленную опергруппу! Если… только не поздно!

Онищенко, которому подсобил напарник, рывком преодолел последние несколько шагов, отделявших их от «уазика», и тут же, чтобы задержанный впредь вел себя потише, вполсилы приложил того грудью и подбородком о капот.

– У-у-й!.. Б-больно же…

– Будешь трепыхаться, мужик, – раздраженно произнес Онищенко, – в отделении еще не так схлопочешь!

– Я вас заклинаю… – коротко всхлипнув, сказал задержанный. – Не теряйте времени даром! Они очень… очень мобильны! Свяжитесь с фээсбэшным оператором на их волне! Или хотя бы с вашим дежурным по городу! Вызовите наконец опергруппу!

– Во артист! – усмехнулся Мамонов. – Ты, дружок, часом, не из «дурки» сдернул?

– У-ф-ф… Моя фамилия – Глебов! Глебов Игорь Валентинович… Я работал… да и сейчас работаю… в программе «Нимрод»! У вас есть в машине рация? Нельзя терять ни секунды времени!!

– Сейчас прогуляемся в отделение, – сказал Онищенко, – а там быстро установят, что ты за пташка!

– Старшой, у него на руке какая-то фиговина, – подал реплику Мамонов. – Что-то вроде браслета… Я, когда закоцал его в наручники, обратил внимание, но не врубился, что это за вещица.

Онищенко, прижимая левой рукой задержанного мужчину, по-прежнему лежащего грудью на капоте, правой рукой подтянул наручники повыше, чтобы получше разглядеть красовавшийся на его правом запястье предмет.

Да, определенно это был браслет. Не часы какой-нибудь престижной фирмы – и оригинальной формы, – а именно браслет, сделанный из неизвестного Онищенко металла либо сплава светло-серого цвета, с едва заметной глазу насечкой в виде узких поперечных дорожек желтого металла, литой, сантиметра примерно три шириной, до полусантиметра толщиной в средней части, чуть сужающийся к краям. Он, этот браслет, довольно плотно обхватывал запястье правой руки этого странного человека, который только что назвал себя Глебовым.

Что характерно, браслет сплошной, без каких-либо защелок или других соединительных механизмов. Онищенко убедился в этом, когда ему удалось, хотя и не без труда, прокрутить чертов браслет вокруг чужого запястья. Интересно, как он смог напялить его себе на руку? Да и снять его, видно, тоже будет непросто. Ведь вещица эта, судя по всему, очень и очень прочная.

И еще… Если от наручников или, к примеру, вороненого металла «калаша» стынут пальцы на холоде, то браслет на ощупь был таким же теплым, как человеческое тело.

«Интересно, из какого металла сделана эта вещица? Может, из платины… чем черт не шутит? Но как его снять? Обидно будет, если мужики в отделении сами разберутся, что к чему, и скоммуниздят эту хреновину…»

Он повернул голову к напарнику, и тот, прочтя все у него на лице, понимающе покивал головой.

– Вот что, Глебов, – ослабив хватку, сказал Онищенко. – Что это у тебя на руке? Непорядок… Помоги-ка мне снять браслет!

– Не получится, – лязгая зубами от холода, ответил Глебов. – Н-не о том думаете! Ну же… д-действуйте!