В шесть ноль пять, когда мы наконец спускались в гостиную, папа всегда встречал нас комплиментами. «Отлично выглядишь, дорогая», – говорил он маме. «Девочки, вы красавицы», – сообщал он нам с сестрой. Потом мы все вместе садились в машину, воздух внутри которой успевал уже остыть до комфортной температуры, и уезжали.

Папа надежен как скала. Он всегда готов прийти на помощь. А также порадовать тебя очередной идиотской шуткой. Выслушав ее, ты закатишь глаза, он же, извинившись, убежит в туалет и оттуда отправит тебе ее на мобильный в виде голосового сообщения, чтобы после ты могла поделиться ею с друзьями в пабе.

Папа был единственным ребенком в семье и всю свою юность, с рождения до того дня, как съехался с мамой, прожил в одном и том же доме. У его родителей была молочная ферма. В семь утра к ним заезжал развозчик – забрать молоко на продажу и папу, которого нужно было подбросить до школы. Школа была такая маленькая, что временами бабушке Рите звонил сам директор и спрашивал, ждать ли папу сегодня. А то никого больше не будет и он не знает, стоит ли вообще открываться. Это когда папе было четыре.

А когда он немного подрос, то начал ездить в школу сам – на велосипеде по проселочной дороге. Он возвращался из школы в пятницу вечером и до самого понедельника, до начала новой учебной недели, не видел ни одного человека, кроме своих родителей. Если мимо фермы проезжал автомобиль, вся семья выскакивала на балкон, чтобы не пропустить такое огромное событие. Но папа всегда находил чем заняться, не устраивал истерик и не жаловался.

Папин отец, Харольд, был человеком старой закалки, суровым и не привыкшим давать волю эмоциям. Зато с бабулей Ритой папа отлично ладил. И позже, когда познакомил ее с моей мамой, бабушка приняла ее как дочь, о которой всегда мечтала.

Папа был очень близок со своей матерью. Рита всегда хотела иметь еще детей, но Харольд был против, а в те времена это решало все. Думаю, папа СЧАСТЛИВ был бы иметь брата или сестру, но он никогда вам об этом не расскажет. Потому что это означало бы, что он жалуется на судьбу, а Нэвилл Барбер таким не занимается. Он доволен своей жизнью, благодарен за все, что она ему дала, и не замахивается на большее. К тому же он ненавидит сидеть без дела и надоедать людям жалобами, он всегда чем-нибудь занят.

Сейчас папа служит разнорабочим в небольшой клинике на Золотом побережье. В 1996-м он нанялся туда на неделю, чтобы выполнить разовый заказ, и так хорошо себя зарекомендовал, что с тех пор начальство вот уже много лет продолжает изобретать для него все новые и новые задания.

На работе все так любят папу, что, когда ему самому потребовалась госпитализация (он оказался в больнице второй раз в жизни, первый был – когда он рождался на свет), его поместили в палату люкс, а медсестры, у которых в тот день был выходной, специально приезжали в клинику узнать, все ли у него в порядке. (Папа жаловался на тяжесть за грудиной, чем страшно всех напугал. Потом, правда, выяснилось, что виной всему были газы. Вот вам типичный Нэвилл.) Мама, которая из-за слабых легких то и дело угождает в больницу, может рассчитывать разве что на букетик цветов, зато папу встречают с фанфарами, даже если он пришел всего лишь сдать кровь на анализ.

Я съехала из родительского дома в 17, и тогда папа стал писать мне напутствия на обратной стороне визитных карточек. И каждый раз, когда я наведывалась в гости к родителям или когда они заезжали меня навестить, у него наготове была очередная визитка. А на ней – несколько слов о том, как он любит меня и поддерживает во всем. Теперь вместо визиток папа пишет мне записки на обратной стороне официальных отзывов и рецензий.