– Что за листовки? Они сохранились? На них на всех только два слова фигурирует – «сдохни» и «убийца»? Отпечатки пальцев пытались с них снять? Надписи на заборе – отпечатки, анализ краски, хоть что-нибудь? – забросала я собеседницу вопросами. Та только руками всплеснула:

– Ничего! В том-то все и дело – ничегошеньки! Я уже говорила, на камерах практически ничего не видно, так, смутные силуэты порой попадаются. Уж и спеца привлекала, самого лучшего, кого смогла найти. Тот объяснил: есть какой-то приборчик, который на камеры помехи выдает. Им могли воспользоваться… Отпечатков нет, листовки только с этими словами, ну и всякое другое – выведены на обычном лазерном принтере, бумага тоже стандартная, такую в каждый офис коробками заказывают. С забором то же самое – краска водно-эмульсионная, ее где угодно купишь. Листовки остались, забор отмыли, только фотографии есть.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – Я привыкла прояснять все риски клиента до конца.

– Да уже всех в голове перебрала, бизнес такая штука, что недоброжелателей всегда много. Большие деньги – большие проблемы. Но ткнуть в кого-то конкретно пальцем не могу. Может, конкуренты чудят, может, экологи разбушевались. Раньше они часто с плакатами и транспарантами возле моих заводов заседали, но они людишки мирные, покричат и разойдутся. А здесь кто-то на мою частную территорию проникает и толпу охранников умудряется провести. Только кто меня знает, такими способами бы не действовал. Такие фокусы меня разозлят, а не остановят. Неприятно, конечно, смотреть на это все. Такое ощущение, что кому-то моя колбаса покоя не дает, будто других проблем нет. Сейчас же модно, чтобы без мяса все, веганы, защитники животных. Только у меня все производство по закону и с соблюдением стандартов, не прикопаться.

– «Зеленые», веганы или кто-то в этом духе тоже проявлялись? – зацепилась за ее слова я.

– Жень, и эти петиции всякие пишут, мол, выращивание скота – это издевательство над животными. Кто-то из этой братии утверждает, что, убивая и поедая коров, свиней и прочую живность, мы уничтожаем воплотившиеся в них души таких же людей, прикинь? Ну они вроде мирная братия, прямыми оскорблениями не кидаются, только к милосердию взывают.

– То есть экологи, «зеленые» и им подобные – мирные по сути своей, – подытожила я. – Ваши конкуренты слишком хорошо вас знают, чтобы действовать такими примитивными методами. Ничего, кроме оскорбительных листовок, не было.

– Не было, – покачала головой Нинэль и добавила: – Щавельский мне и на картах, и на руке гадал, духов вызывал, гипнотизировал. Ничего конкретного не разузнал, но обещает смертельную опасность. Так что нужна ты мне, Женька, как воздух. Не привыкла я бояться и оглядываться, хочу разобраться и наказать этих хулиганов.

Денег мне на такое дело не жалко, тем более что нравишься ты мне как человек. У меня интуиция работает как часы, что внутри, сразу вижу. Ты сможешь разобраться, это точно!

– Нинэль, они же не причиняют физического вреда, я правильно поняла? Не портят имущество – исписать забор можно и более цепкой краской, да и проще это, из баллончика побрызгал – и готово. Не покушаются на вас. Верно?

Моя собеседница сокрушенно вздохнула:

– Нет, ничего такого я не замечала. Но, Жень, пойми ты, мне страшно! Такая жуть берет, когда выясняется, что очередные бумажки на охраняемой территории появились! Их будто призраки какие наклеивают! И кажется мне, что все это неспроста. А чуйке своей я верю, не просто же так до сих пор на плаву держусь и на хлебушек с икоркой зарабатываю!