Но то, что со мной произошло, еще не означало, что я окажусь в центре событий. Скорее, наоборот, и довольно долгое время. Не стоит забывать, что помимо меня существовала целая команда из 30 человек, а вызовов в год было приблизительно лишь 18. Я же вменил себе в обязанность приходить, когда бы ни позвали.

Как это сделала сегодня моя команда.

Многое изменилось с того момента, когда я впервые в 1988 году стал волонтером. За исключением, пожалуй, одного – знаменитых уловок Артура, которые сейчас стали хрестоматийными и которые нам трудно вспомнить без смеха. На сегодняшний день отбор в команду стал гораздо более строгим. Сигнальные фейерверки продолжают взлетать в воздух, но сейчас у всех спасателей есть свои пейджеры. И несмотря на то, что откликаемся мы более чем на сотню вызовов в течение года, стать участником операции порой бывает так же сложно, как и в былые времена.

Но вот что точно не изменилось – это преданность команды своему делу. Товарищество. Желание выходить в море в любых условиях. Энтузиазм, с которым люди всегда приходят на станцию, зная, что порой участниками спасения они могут и не стать.

Это как раз то самое, что я видел во всех 30 отважных ребятах, собравшихся сегодня на берегу. И ожидание, читавшееся в их лицах, возвращало меня к задаче, которая была на повестке дня. Конечно, я собирался приняться за дело. Я нес ответственность за свою команду. Но сейчас уже пришло время грузиться в лодку, и, хотелось мне этого или нет, я должен был выбрать тех, кто отправится на задание.

Кто же лучше всего подойдет?

Оглядев комнату, я сделал свой выбор.

– Роджер Гуд, – сказал я, определяя второго старшину. – Мэт Тайлер.

Он был нашим станционным механиком и полноценным членом команды, как и я.

– Алекс Роу и Джон Эшфорд, – добавил я. Алекс работал врачом, а Джон медбратом. Людей с такими профессиональными навыками всегда было полезно иметь на борту. И наконец, я выкрикнул два последних имени:

– Найджел Култон и Дэррил Фарли.

Без лишних разговоров мы все переоделись и побежали к нашей шлюпке Aleс and Christina Dykes, а в 19:44 уже отчалили от станции.

Практически сразу стало очевидно, насколько непростыми были погодные условия. Идя на пятнадцати узлах, наше судно врезалось в волны.

– Нам придется пристегнуться, – крикнул я, направляя лодку в сторону пострадавшего корабля. – Шторм может стать куда более опасным.

Этого мы практически никогда не делали, но сегодня вечером без ремней было не обойтись. Впереди нас ждали еще два часа дороги, и мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за шальной волны.

Кажется, этот вечер будет долгим.

Мы продолжали продвигаться к месту назначения, когда спустя 15 минут после нашего выхода в море радио, затрещав, вернулось к жизни. На связи был капитан The Ice Prince, и тон его голоса незамедлительно заставил меня насторожиться.

– В двигатель попала вода, – сказал капитан. – И он вышел из строя.

По мере того, как его слова до меня доходили, на лбу продолжали собираться хмурые складки. В его голосе звучала нараставшая паника.

«Вы же минуту назад просто кренились», – подумал я.

– Двигатель перестал работать? – повторил я, дабы убедиться в том, что все верно услышал.

– Да, – последовал ответ, – судно ушло в дрейф.

– Хорошо, – отозвался я, – вас понял.

Это меняло все.

Срочность дела возрастала в разы. В отсутствие рабочего двигателя пропадал контроль над ситуацией, и корабль становился еще более уязвимым для вздымавшихся волн и воющего ветра.

Мы должны были взять это на заметку.

Я повернулся к рулевому, Роджеру.