Шестнадцать адски долгих выстрелов и автомат замолчал. Пошли пистолетные хлопки. Сеня стал стрелять раза в три быстрее, ведь из Макарова двоих зараженных одним выстрелом не убьёшь. Видимо, Сеня не стал церемонится и пошёл по простому пути: один выстрел – один труп.

Выстрелы прекратились, но зараженные продолжили прибывать. Не так сильно, как в начале, за десять секунд мимо окна пробежало четыре твари. В какой-то момент стало тихо и рядом с окном кто-то быстро промелькнул. Не в глубь коридора, а в сторону лестницы. Снова послышался рёв тварей и звуки ударов и борьбы. Пол минуты звуки стихали и затем сошли на нет. Установилась мертвая тишина.

Двадцать минут казались адски долгими, но Арсений не вернулся. Жуткие мысли полезли в голову, и я поспешно прогнал их прочь. Захотелось выйти в коридор, но делать этого не стоит. Любой укус станет для меня фатальным…

Измазанная в крови тварь возникла у стекла и с огромной силой потянула дверь. Я попытался удержать ее, но не смог и отбежал вглубь палаты. Мыслей за мгновение, пока понял, что боятся нечего, промелькнуло немерено, и все были одна хуже другой.

Арсений вошёл в палату, прикрыл дверь и, прислонившись к стене, медленно осел на пол. Не поднимая головы, пробормотал:

– Минут десять дай мне… в себя прийти надо… тяжко было…

Замолчав, он покачнулся и, потеряв сознание, завалился на пол. Наш план сработал, но какой ценой? Твари набегут с других этажей и снаружи, без Арсения мне не добраться до подвала…

Попытка привести Сеню в чувство не увенчалась успехом. Окровавленные лохмотья, в которые превратились штаны и майка, я осторожно снял и обследовал напарника на предмет повреждений. На руке добавился несильный укус. Даже не укус, а вмятина. На груди и шее несколько глубоких царапин. Самое серьёзное – в середине икроножной мышцы не хватает солидного куска мяса. Видимо, какая-то тварь смогла подползти сзади и укусить за ногу. После этого её голова вряд ли осталась целой.

– Я не преступник… – еле слышно, но всё равно неожиданно, пробормотал Арсений. – Вы можете делать всё, что пожелаете. Моя присяга этой стране останется нерушимой. Убеждения могут быть всякими, это никак не влияет на моё отношение к родине. То, что я недоволен нынешней властью и хочу сменить ее никак не отражается на возложенной на меня работе. Я один из лучших. Отправить меня на покой, значит лишить родину сильного инструмента, работающего во благо…

Приблизившись к Арсению, осторожно приоткрыл ему глаза. По-прежнему без сознания и приходить в него явно не собирается.

– Человек не может быть инструментом, – продолжил монолог Сеня, почти не шевеля губами. – Когда-то считал иначе, но время меняет людей, и я не исключение. Сделав из меня вещь, вы поступили неправильно, ведь я не хочу быть вещью. Но, не сомневайтесь, я по-прежнему верен своей родине и буду безоговорочно выполнять ее приказы. Я идеальный солдат.

С трудом усадив Арсения спиной к стене, я схватил его за плечи и начал энергично трясти. Его правая рука неожиданно пришла в действие – схватив меня за грудки, мощно оттолкнула. Удержаться не вышло, и я упал спиной на кафельный пол.

– Да очнись ты уже! – крикнул я, когда снова оказался на ногах.

Не отреагировав на мою просьбу, Арсений продолжил говорить:

– У каждого человека есть слабое место. Раньше думал, что не имею слабостей, но, выходит, что ошибался. Вы нашли мою слабость, могу вас поздравить. Проблема лишь в том, что слабостью она выглядит лишь в ваших глазах, для меня она противоположна, это моя сила. Я не предатель и никогда не буду им. Мои действия несут благо для родины, но вы считаете иначе, вы считаете меня опасным. Тем не менее, вы продолжаете использовать меня, а я продолжаю выполнять приказы. Замкнутый круг, мне не разорвать его. Вы же не станете рвать его потому что это не выгодно. Каким бы я ни был, я остаюсь вещью в руках своей родины. Я не могу идти против принципов. Однажды дав клятву, ты не имеешь права нарушить ее до самой смерти. И даже после смерти ты не имеешь такого права…