Она выпорхнула самостоятельно, хоть Славик и вышел, чтобы ей дверцу открыть. Я проводил её взглядом. Славик что-то ей сказал, Анна рассмеялась. Ветер растрепал её светлые кудри.

Славик… в жизни я так не называл своего водителя. Ни вслух, ни в уме. А сейчас, как попугай, сижу и скриплю: Славик, Славик, Славик… И не пойму, что меня так бесит-то.

Водитель вернулся на место. Ребусов сидел истуканом, боясь дышать. Правильно, он знает, что в данном случае – молчать выгоднее и дешевле для нервной системы. Он же не может спиной видеть моё лицо, а по словесным баталиям мы с Мэри Поппинс в крайне критических отношениях.

– Я бы хотел, Вячеслав, чтобы вы серьёзнее относились к своим служебным обязанностям, – сказал сурово. Я всё же Босс, а он за последние полчаса нарушил субординацию. – Пока вы на работе, парадом командую я.

– Я вас понял, Игорь Евгеньевич, – он спокоен и невозмутим. – Но вы молчали, я думал, не против. Тем более, что таким девушкам, как Анна, лучше уступить, чем объяснить, почему «нет».

Я на миг завис, соображая, что он имел в виду под «уступить», и о чём они ещё успели договориться, пока я ушами хлопал, как чебурашка.

– У меня жена и дочери, – счёл нужным пояснить Славик. – Трое.

– Три жены? – наверное, никогда я не тупил так много, как в этот вечер. И да. Я никогда не интересовался личной жизнью своих сотрудников. Понятия не имел, что Вячеслав, оказывается, женат.

– Жена и три дочери, – вздохнул он.

И с этого момента моё настроение стремительно поползло вниз. Рухнуло, как поезд под откос.

Трое. Счастливчик. А мне сорок с хвостиком – и ни одного.

Болезненный момент. Это как коленом в известное уязвимое место.

Одной из причин нашего развода с Марьей стало её нежелание иметь детей. Всё остальное, наверное, можно было пережить, уладить, утрясти; найти компромисс, в конце концов. Я был готов на определённые уступки. Но жене хотелось красиво жить для себя. И даже я не входил в комплект её интересов, а уж дети – тем более.

Правду говорят: не гонялся бы ты, поп, за красотой и молодостью. Но за что боролись, на то и напоролись. Умом понимал, а природа взяла своё. Как любит язвить моя бабушка: ретивое взыграло.

Чёрт подери. А ведь только отпускать начало. Одно слово – и всё псу под хвост полетело.

Пока я предавался переживаниям и мрачным мыслям, Анна вернулась да не одна.

– Будьте добры, Игорь, подвиньтесь, пожалуйста, – она сама вежливость и напор.

Не успел я переместиться, как она плюхнулась рядом, а возле себя посадила космическую пришелицу. Гостью из будущего – иначе и не скажешь.

– Знакомьтесь, это Женя! – провозгласила она, и Ребусов наконец-то обернулся.

Его проняло так, что он от радости или восторга – уж не знаю, какие демоны им овладели – чуть башкой о потолок машины не приложился.

– Водителя зовут Слава, твоего спутника – Антон, а господина миллионера – Игорь Евгеньевич.

– Главное, ничего не перепутать, – всплеснула руками Женя и смущённо рассмеялась.

Красивая. Хрупкая. Нежная. Утончённая и немножко грустная. Она напоминала фарфоровую куклу. А ещё мастерски разыгрывала дурочку: хлопала ресницами, хихикала и позволяла собой восхищаться. Ребусов окончательно потерял голову и на корявые комплименты не скупился.

– А вы правда миллиардер? – попыталась Женя и меня купить наивной простотой, за которой, видимо, много чего скрывалось.

– Правда, – ответил ей честно, – но, увы, на сегодняшний вечер меня ангажировала Анна и сказала, что для вас я слишком старый, так что простите – занят.

– Практически табличка на дверях туалета, – пробормотала моя белокурая Мэри Поппинс.