– Да мне этот Грек вообще по фигу, – пробормотала я и поспешно оделась. На счастье, полный комплект был здесь, даже второй чулок нашелся. «Точно, не мой», – твердо решила я и отправила оба чулка в мусорное ведро. Теперь спокойно выйти, найти свою сумку и двигать отсюда.

Грек, который вряд ли был греком, сидел на краешке постели в белом махровом халате. «Должно быть, из отеля спер», – с ехидством решила я. На кармашке логотип известной фирмы, нет, не из отеля. Офигеть какой красавчик, и это с перепоя. Может, правда грек? С чего вдруг? Брюнет и физиономия загорелая. Загорелая, а вовсе не смуглая. Кончай на него пялиться.

– Уходишь? – с нотками облегчения в голосе, заботливо спросил он.

– Да, пора, – кивнула я, направляясь к двери. – Где же моя сумка?

– Наверное, в холле. – Он поднялся, сделал пару шагов и распахнул передо мной дверь из спальни. Кашлянул и неуверенно продолжил: – Классно вчера повеселились.

– Ага, – согласилась я.

– Было здорово, – звучало это скорее как вопрос.

– Очень. У тебя редкое имя, – брякнула я, неужели он и вправду Ахилл?

– Что? Ах, да. Редкое. Платон, – он протянул мне руку, мутно взглянул на нее и теперь вроде бы не знал, что с ней делать дальше.

Не желая обострять ситуацию, я ее пожала и сказала, раздвинув рот до ушей:

– Он вроде был философ.

– Точно. И придумал байку об Атлантиде.

– Иди ты, а я думала, она и вправду существовала.

– Может, и так.

– Ты интеллектуал, – сказала я со вздохом.

– Родители доставали с этим греком, пришлось прочитать. Дурацкое имя, неудивительно, что ты его не запомнила.

– Мое обычное, но ты его тоже не помнишь, – малость разозлилась я.

– Надя? Нет… Оля?

– Ира.

– Очень приятно, – пробубнил он. – Не обидишься, если я не пойду тебя провожать? Такси я уже вызвал…

– Спасибо.

– Деньги есть?

– Надеюсь, главное, сумку найти.

Мы наконец-то покинули спальню и оказались в огромной гостиной, которая плавно перетекала в холл, выдержанный в серебристо-белых тонах. Отличная квартира. Панорамное окно… Богатенький красавчик, отличный дом, отличный вид, роскошная обстановка, но я во все это не вписываюсь. Мне уже вызвали такси. И слава богу… Я девушка с серьезными намерениями, а с этим одно беспокойство.

К большому облегчению, я заметила свою сумку, которая валялась на мраморном полу, прямо возле входной двери, и ускорила шаг. Платон вдруг замер в трех шагах от меня и, ошалело глядя в сторону кухни, произнес:

– А это откуда?

Без всякого интереса проследив его взгляд, я увидела сидящую в кресле женщину. Сидела она к нам спиной, так что видна была лишь откинутая в сторону рука да кончик носа, но рука, прикрытая батистом в мелкий горошек, не оставляла сомнений: в кресле женщина…

– Черт, – сквозь зубы прошипел Платон. – Так мы не одни были?

Вопрос вызвал сомнения. Могла рука в батисте принадлежать Светке? Никаких воспоминаний, как она была одета накануне, не осталось. Но батист, да еще в горошек… А если не Светка, то с кем мы вчера пили?

Не сговариваясь, мы с Платоном сменили траекторию и через мгновение замерли перед креслом. Тут челюсть у меня отвисла, а вслед за мной и у Платона. Соображала я, конечно, не очень, но открывшаяся картина не оставляла сомнений: перед нами труп. Во-первых, такого жуткого лица я сроду не видывала, во-вторых и в-главных, в груди ее торчал нож, вошедший в тело по самую рукоять. На тонкой ткани расползлось пятно, совсем небольшое, а вот рукоять ножа выглядела зловеще и нелепо одновременно. Как будто не взаправду. Я бы решила, нас попросту дурачат, если б не лицо женщины. Жуткое. И при этом смутно знакомое. Точно, я ее уже видела раньше.