Повзрослев и поумнев, я поняла, что никакого  уродства в этом не было, но это сейчас – когда в моде объем.  Да и тогда я сильно не загонялась, меня больше беспокоила моя нескладность.  На физкультуре я вечно спотыкалась и даже умудрялась запнуться  одной своей  макарониной  о другую,  руки тоже были слабыми…  Надо мной стали насмехаться по этому поводу.  И бабушка отвела меня в танцевальную студию.

   На предварительном собеседовании и пробе сил, так сказать, я показала товар лицом, но меня все равно взяли – это был блат.  Танцы, которым планировали меня учить, назывались  спортивными бальными.  А в них каждой девочке полагался мальчик в пару.  Мне назначили Тему.  Моего возраста, он учился в нашей школе в параллельном классе.  Скорее всего,  родители загнали его на танцы,  чтобы тоже искоренить то ли неуклюжесть, то ли комплексы…  Тема был рыжеватым  и длинным. Потом, через пару лет, у него полезли прыщи и смотрелись они безобразно.

-  Выдави его сейчас же! – шипела я на репетиции, - почему ты его не выдавишь?  Он же уже белый?

-  Мама  говорит, что это смерть, - мрачно жаловался он, - потому что носо-губный треугольник.

-  Ладно,  тогда  не трогай… -  Тема был нужен мне живым, он оказался изумительным партнером  -  гибким, с чувством ритма, музыкальным слухом, а еще – очень сильным.   В спортивных танцах это важно из-за множества силовых поддержек.  Дело в том, что параллельно с танцами он таскал с пацанами гантели и отжимался на турнике возле школы.  А еще он был очень терпеливым.  Это тоже было важно, потому что, хоть я и делала успехи, но до него мне было - ой, как далеко.

   В четырнадцать я в него влюбилась.  Сама не знаю, когда это случилось – в какой момент?  Но на четырнадцатилетнего  Тему начали заглядываться девочки, говорить о нем, шептаться.  Он быстро превращался в юношу, был рыжим и голубоглазым – красивым. А еще наши танцы…  все эти касания, поддержки, глаза в глаза…  В общем, все закономерно – с каждым месяцем и годом я втюхивалась все больше.

   А потом стала замечать вначале робкие, а потом и более смелые знаки внимания, которые прилетали мне от него.  Это были мелочи, но очень значимые для меня.  Прыщи  он  как-то вывел, или они сошли сами,  я к этому времени округлилась в положенных местах – мы с ним стали «ходить».   Официально это произошло первый раз, когда он  молча забрал у меня портфель и довел до самого дома,  молча ткнул его мне в руки и так же молча ушел.  Я думаю, что он тогда стеснялся.

   Когда нам исполнилось  шестнадцать, он поцеловал меня первый раз.  Между нами тогда находился  тоже портфель, им я и была плотно зафиксирована у стенки своего  дома.  Смачно чмокнув  мои шлепалки, Тема улыбнулся и спросил:

-  Ты же не против?

   К  окончанию учебы в школе он стал для меня всем.  Я смотрела ему  в рот,  верила  больше, чем себе, а еще…  я уже чувствовала что-то при поцелуях, как и он, потому что у него там было твердо, а у меня ужасно жарко.  Сейчас  все это вспоминалось  с легкой иронией,  а случись у нас иначе - могло бы и с нежностью.   Но получилось так, что у меня открылись глаза.  И думать  об Артеме иначе, чем с ненавистью, а с возрастом – просто с неприязнью, я уже не могла. 

   Это случилось в день выпускного.  Решительно настроенная и очень нарядная, я шла на него, чтобы отдаться своему любимому – ни больше, ни меньше.  Мне было семнадцать, как и ему.  У него сатанели гормоны, у меня – тем более.  Теперь я понимаю, что это во многом благодаря генам, потому что южные девочки созревают раньше северных.   Крепкие грудки,  круглая попка,  спортивные ножки и тоненькая талия  были при мне – в них я была уверена.  Лицо?  Уже не так сильно, потому что до меня долетало что-то такое…,  на что я не обращала особого внимания – главное, что я нравилась Теме.