Убийство Кинга погрузило Фелицию Мосс в глубокую депрессию, но побудило ее перейти из движения борьбы за гражданские права на Уолл-стрит, где она стала знаковой фигурой афроамериканского происхождения в известной юридической фирме, стремящейся очистить свой имидж. Она работала там четыре года, в течение которых постепенно прониклась идеями движения за права женщин. Две победы Американского союза гражданских свобод в Верховном суде, которым она безвозмездно способствовала, создали ей хорошую репутацию в юридических и академических кругах. Покинув Уолл-стрит, Мосс занималась преподаванием в своей альма-матер до тех пор, пока Джимми Картер не назначил ее в федеральный районный суд. Президент Клинтон повысил ее уровень до статуса судьи апелляционного суда второй инстанции, а президент Нолан довел юридическую карьеру мисс до назначения судьей Верховного суда.

– Это моя памятная записка по делу «Вудраф против штата Орегон», судья, – сказала Гэрриет, сев напротив босса.

Судья просматривала анализ дела, пока клерк терпеливо ожидала ее реакции.

– Так, ты полагаешь, что нам не нужно истребование дела? – спросила Мосс, закончив чтение.

– Нет, не нужно, – убежденно сказала Гэрриет. – Возьмем двукратное привлечение к ответственности. Это не тот случай. Да, Сара Вудраф дважды пыталась убить Джона Финли, но первое дело было прекращено.

– После того как было избрано жюри присяжных, а она прошла наполовину унизительную процедуру суда, потому что власти скрывали от защиты решающие факты.

– Что они имели право делать, – уточнила Гэрриет. – Вудраф утверждает, что ее дело особое, но ведь она отдельное лицо. Защита всех граждан перевешивает права отдельного гражданина.

– Тебе не кажется, что применение положения о неразглашении государственной тайны должно изучаться более основательно, когда подсудимому грозит смертная казнь?

– Нет, не кажется. Характер обвинения не имеет никакого отношения к обоснованию этого неразглашения.

Мосс обсуждала с Гэрриет дело Вудраф еще несколько минут, затем прекратила разговор, когда заметила, что приближается время встречи с другими судьями.

– Ладно, я прочту твою записку более тщательно. Похоже, ты проделала работу хорошо. А сейчас – брысь. Мне нужно готовиться к встрече. Попроси Кэрри принести мне чашечку кофе. Я очень нуждаюсь в кофеине по утрам.

Гэрриет закрыла за собой дверь, судья Мосс нахмурилась. Лезак – светлая голова, но она слишком рационалистична. Ее записка по делу Вудраф, как и прочие работы, оригинальна, но сводится к заключению «закон есть закон». Закону не повредит, если ему время от времени вводить инъекцию гуманизма. Поработав с Лезак полгода, судья пришла к выводу, что Гэрриет не хватает душевной чуткости.

Мосс вспомнила о Брэде Миллере и улыбнулась. В обладании четырьмя клерками было свое преимущество. Каждый из них приносил ей на стол что-то свое. Брэд был столь же компетентен в области права, как Айви Лигерс, даже если он и не уверовал в то, что отличается в лучшую сторону в подходе к судебным делам от мальчишек из юридических колледжей высшего уровня. Его беспокоили судьбы людей, проходивших по делам. Временами его эмоции брали верх над логикой, но судья могла разобраться в этом. Приятно работать со здравомыслящим молодым человеком, который наделен изрядным чувством сопереживания.

Мосс вновь взглянула на часы и вздохнула. Не время было предаваться мечтам. В деле Вудраф было много сложных проблем, и она совершенно не знала, как будет их решать. Надеялась, что решит их согласно морали и праву, но бывали времена, когда мораль и право диктовали иной исход. Как конечный арбитр закона в этой большой стране, она была обязана следовать его положениям и прецедентам, даже когда сердце влекло ее в обратном направлении.