— Хорошая машинка, — хлопнув байк по седлу, сказал Дон. — Завидую.

Вот так. Честно и прямо. Потому что свои недостатки надо признавать, тогда слабость может стать силой.

[1] Хуан Морена – настоящее имя актера Жана Рено, исполнителя роли киллера Леона в одноименном фильме.

[2] Российский экономический университет им. Плеханова.

[3] Лиза имеет в виду персонажей оперы Вагнера «Тангейзер» и романа Гёте «Страдания юного Вертера». Проблема в том, что из всех Вертеров Арийцу известен только робот из фильма «Гостья из будущего». Ариец согласен, что топить роботов бесполезно, но Вертер в фильме весьма симпатичен, и это внушает ему оптимизм.

[4] Дон в курсе, что король Харальд звался Косматым. Это у него чувство юмора такое, постстрессовое.

[5] Есть некоторая вероятность, что ошибаются оба, т.к. в сборниках произведений Франческо Кановы да Милано ни одной канцоны не значится. Не исключено, что В. Вавилов просто приписал собственное сочинение покойному, а потому безответному Канове. Это ж какая реклама! С другой стороны, возможно, канцону просто скрыли из зависти музыковеды (прим. авт.)

6. Глава 4, в которой баобаб задумывается о вечном

На следующий день Дону было не до рассуждений о силе и слабости и даже не до трепа со свежеприобретенным Киллером. На первом же уроке информатики Гремлин[1] взял такой темп, что думать ни о чем другом просто не получалось. Даже на перемене.

По традиции, звонков с урока было два: первый для быдла, то есть классов «Б», через сорок пять минут после начала; второй — для Альфы и ведьм, то есть классов «А» и «В», через пятьдесят пять минут. Ибо ни к чему перегружать и так слабенький мозг пролетариев. Теперь же уроки слили в пары, пара длилась час сорок пять, и процессор загружался по полной даже у Альфы. Что было хорошо и правильно: скучать на уроках — это даром терять время, которого и так не хватает.

Бывшие бешки после первого же звонка с первого же урока начали было кряхтеть и жаловаться, но как только Поц что-то вякнул о законодательстве, правах ребенка и РОНО в свете возвращения к старым порядкам, остальные резко замолчали. И тут-то пролегла новая демаркационная линия, отделив две последние парты в правом ряду от остального класса. Первым эту линию обозначил Витька, неодобрительно глянув на Поца и пробурчав что-то о необразованных дубах, которые могут таковыми и оставаться, если им нравится. А он, Витька, не хочет ни в сантехники, ни на завод, ни в менеджеры клиринговых агрегатов, и потому предпочитает учиться полную пару, а не резаться в морской бой и «Сталкера» на планшете сначала в классе чистый академчас, а потом на перемене еще пятнадцать минут. И на факультативную европейскую историю он тоже пойдет, а пить пиво после четвертой пары — нет.

Свои же, бывшие бешки, малость офигели: поцан, и строит фразы длиннее четырех слов, не употребляя при этом матерных связок? Чудо причудилось, не иначе. Особенно причудилось Арийцу, сидевшему с Витьком. В небесных глазах отразилось такое детское изумление, что хоть пустышку ему суй, дабы детка не плакала.

Зато Шикльгрубер, он же Поц, быстро понял, что за ветер его обдул, и скомандовал:

— Эрик, сюда, — показав на место рядом с собой.

Ариец пересел, привычно радуясь вниманию атамана, и победно глянул на Лизку: я крут! И тут же недоуменно сник. Лизка крутизны не оценила, а жалостливо свела бровки и вздохнула:

— Баобаб.

Задуматься, что такое баобаб, почему это он — баобаб, и может ли это быть знаком внимания, ему не позволил Поц. Дернул за руку и что-то зашептал на ухо. Жаль, Дон не слышал с другого конца класса, да и было совершенно не до того: шла информатика, а общение с кодами давалось ему тяжело. Тут пропустишь пять минут и будешь потом торчать перед монитором два часа, пытаясь сообразить, как правильно расставить буковки, чтобы комп не казал фак вместо программы.