– Да, мы напарники! И это навсегда! – рявкнул взбесившийся граф Вестов во всю свою голосину, отчего стекла в окне жалобно тренькнули, а моя метла вздрогнула. Я, впрочем, тоже подпрыгнула на месте. – И – нет, я не собираюсь тебя домогаться! Но все остальное в силе! И целоваться со мной тебе придется, если это понадобится для дела или для прикрытия. – Я открыла рот, чтобы возразить, но была прервана: – Молчи! Вот просто молчи! Потерпишь! Я же не насиловать тебя собираюсь!

Одарив на прощание испепеляющим взглядом, от которого резко захотелось закопаться в могилку и там пережить эти минуты, Карел стремительно прошагал мимо меня и вылетел из комнаты, со всей дури хлопнув дверью. Эк его пробрало-то. Аж страшно!

– Мама дорогая! – поежившись, прошептала я своей метле за неимением других собеседников. – Что за бешеная муха цеце его укусила? Я его боюсь, когда он такой. Вот уж точно – медвежуть. Пока спокоен – милый добродушный мишка, любящий мёд, но когда разозлится… Ужас! И вообще, он обалдел?!

Метла несколько раз качнулась и попрыгала на месте, демонстрируя солидарность в пережитом стрессе.

Я присела на кровать, пытаясь переждать, пока пройдет слабость и дрожь в коленках. Вот уж удалось Карелу меня ошеломить. Чего угодно я могла ожидать от напарника, но не такого. А я-то! Я-то чего слюни распустила?! На поцелуй ответила… Совсем ума лишилась?! Это же мой напарник! Мне до конца жизни с ним на задания ходить, а я с ним… целовалась. Спятила?!

Чем дольше я паниковала и накручивала себя, тем сильнее злилась. И когда моя злость достигла пика, я вскочила, схватила метлу, которая, почуяв, что грядет нечто из ряда вон, притихла и перестала подрагивать. И вот так, с метлой наперевес, я выскочила в коридор, дошагала до комнаты Карела, пинком распахнула дверь и, словно богиня возмездия Немезида, ворвалась внутрь.

Напарник подскочил от моего внезапного вторжения и замер. А когда понял, что это я, то… покраснел. Даже не так, он побагровел. Смущение его, похоже, было таким, что он просто не знал, куда деваться. Его уже отпустило (он вообще отходчивый и незлопамятный), и, вероятно, пришло осознание того, что он натворил.

– К-кирюш… – заикаясь, пробормотал он, глядя на меня виноватыми глазами. – Прости, я не… Сам не знаю, что на меня наш…

– Так, значит, ррыгр меня задери?! – разъяренной гадюкой прошипела я. – Значит, ты спишь со мной, целуешься со мной, подпитываешь свой резерв через мои способности?! И целоваться с тобой мне придется, если это понадобится для дела или для прикрытия? Значит, я потерплю?!

Злая, как сто тысяч чертей, я надвигалась на парня, сжимая побелевшими пальцами древко метлы.

– Кирюша-а-а… – протянул этот… бесстыжий, которому я так доверяла. – Прости, хорошая моя!

– Ах, хорошая твоя?! – взбеленилась я. – Я сейчас тебе покажу, кто тут хороший! Ты вообще страх потерял?!

Первый удар прутьями пришелся ему по плечам. Второй – по спине, ибо Карел увернулся. А у меня окончательно крышу сорвало.

– Я ж к тебе как к нормальному человеку! – приговаривала я, от всей души обхаживая этого паразита метлой. – Я ж с тобой последнюю краюху… И доверяла тебе! Ты же мой напарник, лучший друг!

– Кирочка! Ай! Солнышко! Ой! Ну прости! Уй! Я так больше не буду! Ох, ррыгр! – подпрыгивая и уворачиваясь от неминуемой кары, приговаривал этот гад.

– Конечно, не будешь! – «ласково» пообещала я, перехватывая метлу и снова замахиваясь.

– Ой! Я пошел! – взревел он и дал дёру в дверь, которую я забыла закрыть.

В коридоре, услышав скандал, уже собралась орава любопытных ведьмочек, и вот через это столпотворение Карел ринулся прочь. А я за ним. Кому-то из девчонок тоже случайно досталось метлой. Они взвизгнули и отскочили, а остальные, поняв, что и им может прилететь, если не уберутся с дороги, быстро освободили проход.