– Мне сказали, что вы – самая главная над всеми мусорными ящиками. Это правда?

– Примерно.

– Когда обычно вывозится мусор?

– В пять – в половине шестого утра.

– Исключений не бывает?

– Ну какие исключения... Если машина сломается, вообще не вывозим, если водитель с хорошего бодуна запоздает, то может и в восемь подъехать.

– Но в течение дня не вывозите?

– Никогда.

– Спасибо. – Юферев положил трубку. И тут же поднял снова: – Валера? Зайди.

Через минуту в кабинет вошел Валера Брыкин – плотный румяный оперативник, в глазах у него была решимость все исполнить немедленно и до конца.

– Садись, – сказал Юферев. И опять замолчал, глядя в стол, покрытый толстым прозрачным листом.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего. Полная пустота.

– Так не бывает.

– Конечно, – кивнул Юферев. – Слушай меня внимательно... Собирай своих ребят. Ищем нож.

– Не понял?

– Повторяю, – чуть раздраженно сказал Юферев, – ищем нож. Слишком уж грамотно все проделано. Отпечатков нет. Дверь открыла сама хозяйка. Ограбления нет.

– Как нет?

– Это было не ограбление. Видимость. Если все сделано так чисто и неуязвимо, значит, сделано предсказуемо. И я предсказываю – они должны были выбросить нож. Отморозок сумел одним движением почти отрезать человеку голову, значит, это должен быть необыкновенный нож. А пацану почти насквозь проткнули голову какой-то железкой. Это вечные улики. От них надо избавляться. Опытный, прожженный подонок от них обязательно избавится.

– Вообще-то да, вообще-то очень даже может быть, – согласился Брыкин, один из самых цепких оперативников, с которыми приходилось работать Юферову.

– Я так думаю... Мусорные ящики.

– Они могли в кусты бросить, в землю воткнуть, в песочнице зарыть, в проходящий грузовик бросить.

– Нет. Они должны были так избавиться от ножа, чтобы его не нашли. Завтра в пять вывозится мусор. Если мусор вывезут – нож исчезнет навсегда.

– Ну что ж, – с сомнением проговорил Брыкин. – Мысль тут, конечно, есть... Но как ты себе это представляешь?

– Берете дворников, сами подключаетесь... Нужно перевернуть и разгрести все ящики в двух, трех, четырех ближайших дворах.

– Подожди, Саша, что значит разгрести?

– Перевернуть вверх дном, высыпать мусор на асфальт и разгрести. Нож может быть завернут в тряпку, в газету, и это... Мне кажется, он достаточно большой. По размеру не менее солдатского штыка. У него должна быть длинная режущая поверхность, понимаешь? Голова-то отрезана!

– Саша... – Брыкин помолчал, склонив голову набок. – Саша, ты очень умный.

– Это я знаю, – досадливо отмахнулся Юферев, но смешался от столь откровенной и бессовестной лести. – Это мне все говорят.

– И женщины тоже?

– Для них у меня есть другие достоинства.

– И они говорят тебе об этих твоих достоинствах?

– Не замолкают! – рассмеялся Юферев. – И еще. – Он постучал по столу, как бы призывая оперативника сосредоточиться. – Надо пройтись по этажам подъезда, где было совершено убийство, по всем этажам, – повторил Юферев. – И собрать бумажки, окурки, пивные пробки, все, что вы там найдете. На всех этажах.

– Про этажи ты уже говорил.

– Повторяю в сотый раз – необходимо пройтись по всем этажам и собрать весь мусор.

– Там часто презервативы попадаются, – как бы между прочим заметил Брыкин. – Использованные, правда. Молодежь нынче пошла такая... такая...

– Это можете оставить себе.

– Спасибо, начальник. – Брыкин поднялся. – У меня один только вопрос, насчет мусора в подъезде... Ты ждешь какую-нибудь находку? Или все подряд?

– Собирать все подряд. А что касается моих ожиданий... Да, жду. Но что именно... потом.