– Нет, Серега, – произнес наконец Кандауров. – Гости так не работают. Одно из двух, как мне кажется... Или полная дурь собачья, неожиданность, случайность, недоразумение... Или большие деньги. Апыхтин наш клиент... И с ним не должно такого происходить. Теперь он меня пошлет. И правильно сделает. Я не могу ему на глаза показаться.

– А надо, – осмелился на совет Сергей.

– Конечно, покажусь... Но буду выглядеть как обосранная курица.

– Это удар, Костя.

– Да, – кивнул Кандауров. – Мы получили хороший удар. И теперь не можем делать вид, что ничего не произошло. Но почему бабу с дитем? Вот чего я не могу понять! Если какие-то банковские дела, то нужно убирать мужика... И потом, если бы у него были неприятности на этом фронте, я бы знал. Ты связывался с нашим человеком?

– В банке паника... Но по делам там все было в порядке. Контора крепкая.

Кандауров опять провис над столом, уставившись в задернутое темной шторой окно. За это время пришел официант, убрал посуду, спросил, не принести ли еще чего, – и лишь молчаливая неподвижность Кандаурова была ему ответом.

– Или шелупонь подзаборная, или большие деньги, – снова произнес Кандауров.

– Там дверь бронированная, из гранатомета не возьмешь. Разве что противотанковой миной.

– Значит, она знала этих людей? – оживился Кандауров и вопросительно посмотрел на Сергея.

– Или дура, – ответил тот.

– И так бывает, – согласился Кандауров. На лице его установилось выражение искренней печали. Он подпер щеку кулаком и опять надолго замолчал. Парень, который принес ему весть об убийстве, не торопил его, видимо, привыкший к такой форме общения.

– Выпить хочешь? – спросил наконец Кандауров.

– Нет, не буду.

– Правильно, не надо.

– Что будем делать, Костя?

– Выводы, – усмехнулся Кандауров. – Как говорят ученые люди, будем делать нелицеприятные выводы. – Сероватое лицо Кандаурова, освещенное боковым светом, казалось гораздо старше и горестнее. – Я так понимаю... Это мы получили удар. Убрали бабу с дитем, чтобы Апыхтин усомнился в нас и перестал платить. А платил бы этим новым ребятам. Если убрать его, то кто платить будет? А так они нанесли удар, чтобы сломать мужика... Хотя, как мне кажется, не должен Апыхтин сломаться, не должен... Он ничего так мужик, правильный... Правильные мужики не ломаются. Ломаются дешевки дутые, пидоры позорные...

– Это ты точно знаешь? – усмехнулся Сергей.

– Есть некоторые признаки, по которым можно сразу определить – правильный мужик или дутый.

– Поделись.

– Знаешь... Можно так предложить выпить, что ты по гроб жизни не забудешь, кулаки будут сжиматься каждый раз, когда вспомнится поднесенный стакан, от обиды желваки из черепа начнут выпирать... Значит, так... Боевая готовность. Кто-то из нас уже на прицеле. Они не остановятся. Они не могут остановиться, потому что уже нанесли удар... Как они бабу-то убили?

– Ножом по горлу.

– А пацана?

– Заточкой в висок.

– Бедный мужик, – вздохнул Кандауров. – Не знаю, что и сказать... Что я могу сказать?

– Скажи, что они получат то же самое.

– Это, конечно, утешение, но только для нас с тобой, а не для Володи Апыхтина.

– Сам же говоришь, что правильный мужик... Правильного мужика это наверняка утешит.

– Может быть, может быть... Хорошо бы Юферева опередить. А то ведь вспугнет, а толком ничего не сделает. И перед Апыхтиным нам надо очки набирать.

– Опередим, – негромко отозвался Сергей. – Он к нам не вхож, а мы к нему вхожи. Я сегодня уже буду знать обо всех его поисках и находках.

– Знаешь, Серега... Тут еще такое дело... Последнее время, мне кажется, он к нам тоже вхож.