Тем временем пепельноволосый демон посмотрел на свет пузырек, слегка поболтал его, после чего откупорил крышку. Впрочем, ничего увидеть или почувствовать он бы все равно не сумел. Зелье не имело ни запаха, ни цвета. Проверено на себе.

— Какова дозировка?

— Один глоток, — пробормотала, и тут же моими губами всецело завладел коварный Палач. Со всей жадностью накидываясь на них, терзая и покусывая.

Посторонние мысли улетучились под напором демона. Грубые руки гладили спину, сжимали ягодицы до легкой боли и вдруг скользнули пальцами между двух половинок, вздрогнув, попыталась отстраниться, но он не позволил мне эту вольность, еще ближе притягивая меня к себе, впечатывая в мощное тело. Рейденир оторвался от моих губ, легкими поцелуями осыпал мое лицо, не оставляя без внимания прикрытые от удовольствия глаза, покрывшиеся легким румянцем щеки, брови, лоб.

Немного пришла в себя, когда почувствовала еще одну пару рук на своих плечах. Алистер подобрался, как и в первый раз – неслышно. Он огладил ключицы, помял напряженные мышцы, легким, неспешным движением спустился к локтям и, оторвав за запястья мои руки, рефлекторно обвившие Рейда во время поцелуя, перевернул меня лицом к себе и так же, как и Палач, усадил на уже налившееся силой и желанием естество.

От осознания того, что только ткань его штанов является сейчас преградой для проникновения в мое сочившееся соками лоно, задрожала в предвкушении. Из горла вырвался слабый стон, который подхватил демон, нежно завладев моими губами и увлекая в марево удовольствия.

Сквозь прикрытые ресницы заметила, как Алистер передал пузырек с зельем Активации Рейду, какая-то неправильность заставила насторожиться, но что именно меня смутило, до конца понять не смогла, окунаясь в горько-полынный привкус углубившегося поцелуя Магистра Алистера.

Стоп! Горько-полынный?!

Откуда мог взяться горько-полынный привкус у зелья, которое вообще не имеет ни вкуса, ни запаха?
Оторвавшись от Алистера, повернулась к Палачу и вскинула руку в попытке его остановить, догадавшись, что зелье было не то, и совершенно не понимала, как такое могло произойти.

Но было поздно. Рейд к тому времени уже успел осушить флакон, а магический алтарь вспыхнул красно-черным светом, окутывая нас покрывалом Тьмы, и я, словно пребывая во сне, пробормотала фразу, совсем не думая о ее содержании и значении:

— Eite gandons maur. Eite. Domses. Valttast damonneмgretta v’al. Tarri ma ― Daraann Suiz.

На моих руках черным полыхнула вязь татуировок, левое плечо опалило легкой, а затем с каждым вдохом нарастающей болью и жжением. Тихонько вскрикнув, попыталась ухватиться второй рукой за пострадавшее плечо, но не смогла и пальцем пошевелить. Рассудок помутился, внутри все неприятно перевернулось и сжалось. И только тонкий, противный голосок в голове просил, умолял, кричал: «Подчиниться и подчинить. Открыться и довериться».

Мне хотелось рычать, а лучше уничтожить то, что эту боль причиняло. К дрархам разодрать плечо и избавиться от татуировки, которая вместе с вспыхнувшим «алтарем» зашевелилась, глубже впитываясь в кожу плеча, словно хотела раствориться в моем теле.

Правое плечо тоже горело, но не так сильно, как левое, все, что я смогла сделать сейчас ― это слегка повернуть голову и посмотреть, что происходит с моей второй рукой. Картина оказалась занимательной и жуткой. Правая татуировка, которая раньше была в форме браслета, разделилась на две толстых и одну маленькую, почти незаметную, нити, и они, словно змеи, поползли в сторону опешивших и застывших в неудобных позах Магистров.