Ну как там? – Неизвестность.

И все. Больше не надо слов.

– Слушай, брат… – Юрик не хотел ругаться, кто бы перед ним не стоял. Ему нужно было побыть с самими собой. Слишком много произошло за последнее время. Он потерял лучшего напарника, и, благодаря его смерти, увидел, какая она, Земля, какая она есть. И понял, что хоть он уж много раз намотал всю хлябь от Семь-Ноль до Один-Ноль на оси своего грузовика, к своей цели – он так и не приблизился.

Он не добрался до края Земли, ни на километр не стал ближе к тому, что она называла настоящей жизнью. Так, что да… Юрик бы мог швырнуть в невежу, чем попало, сплюнуть и отправить его кормить крыс на обочине, но он просто сказал:

– Слушай, брат, я… короче… не до этого.

– Понимаю. Слышал про Гува. Мердок… это легенда. Ты знаешь, что он первым придумал обливать все двигло маслом, перед рейсом, чтобы хватило туда-обратно, если колонна не сможет добраться до следующего бункера?

– Не, не знал. – ответил Юрик, поняв, что от этого чела просто так не избавиться.

– Мало, кто знает. Я катал с Гувом, еще, когда он был на безкапотном. Не… Ты не знаешь, старая машина, древняя. Там так кабина еще утроена, что если колеса под тамбуром за что-то зацепятся, то хана. Что бывало и часто, дороги раньше были еще хуже, сплошь поваленные деревья, остовы легковых машин… да, такие тоже были, не всегда по этому миру передвигались только тяжелые грузовики. Хотя, я даже рад этому, рад…

– Чему?

– Ха-х… что в этом мире появилось что-то, по-настоящему, тяжелое. Ведь, тяжелое это…

Юрик начал что-то видеть, кроме серой крошки перед глазами и различил, что этот хренов знаток протянул ему клешню или что-то… – Тяжелое, это надежно!?

– Тяжелое? – то ли спросил, то ли ответил он.

«Тяжелое… хрена два… тяжелое… это…». – внутри у Юрика все полыхало. Злость хлестала, как масло из движка, если вдавить педаль. Толком ничего не видя перед собой, он выбежал из зоны столов, побежал, толкнул кого-то, что-то опрокинул, вбежал в ангар.

***

Под ногами расплывались грязные лужи, с мелкими кусками метала и грязи, и жирной клейкой гадости. Всего того, из чего состояла эта жуткая масса, которая с давних пор покрыла всю Землю. Перхоть Земли, Копоть неба, хлябь… как только ее не называли.

Он стоял и смотрел на своего друга. С железных плит стекли грязь и лед, обнажив заклепки, каждая, толщиной с палец. Да, некоторые уже вылезли, другие согнулись, третьи так сильно покрылись гнилью и ржавчиной, наверняка, самые старые, что во-вот, шляпку скрутит, во время следующего удара.

А все равно, большая часть плит держалась. И сидела ровно, в тех местах, где им полагалось. Прямо там, где надо, чтобы защищать от всей этой адовой хрени, которая только может случиться в рейсе.

– Что, думаешь, он тебя отвезет туда!?

Юрик услышал тот же голос, который доставал его у столов для водил.

– Да, какого…

Но, не успел Юрик закончить фразу, как повернулся и увидел щуплого, по меркам водилы конечно, и старого, даже не только для водилы, чувака. Он-то ожидал увидеть низкорослого, шириной плеч с радиатор и клешнями такими, что можно было на них карты раскладывать.

И только потом вспомнил «Я еще с Гувом катал». Так что, все сходилось.

– Знаю-знаю. Думаешь, откуда этот старикан все знает. И еще… наверняка думаешь, чего это у него руки и плечи, как у какого-нибудь масленщика, а он рассказывает про то, как там начинал Гув Мердок. Великий Гув Мердок! Он же тебе показал, да!? Я слышал, все слышали. Он тебе показал и всем остальным в рейсе. Он не просто так прицепил потаскушку. Водород! Еще со старых времен. Но, Гув знал. Умный малый. Был. Знал, какой будет взрыв и знал, что если он будет давить на газ, не жалея ни заднюю ось, ни переднюю, то уедет далеко, чтобы никто не пострадал.