Продолжая бросать недоверчивые взгляды на Лоскутера, он снял с плеча кожаную котомку, развязал и запустил руку внутрь. Послышалось звяканье монет, но тут Макинтош опять заморгал, наконец сообразив.

– Подождите, Джанки. Почему вы сказали семь? Их же шестеро…

Я непонимающе оглянулся на Ат’Ланчи с Лоскутером, затем глянул на эльфа.

– Как это шестеро? Вы считать умеете? Вот здесь трое, и еще сейчас подойдут четыре эплейца. Кстати, почему они задерживаются…

– Здесь двое, – возразил он. – Я вижу старого эльфа и тандем, их двое и…

Я перебил:

– Ах, это… Ну что вы, тандем ведь состоит из двоих. Они являются одной личностью, только когда действуют сообща, соединенные через Патину. Обычно у каждого свои нужды, хотя, конечно, они и заботятся друг о друге, но каждый – самостоятельная персона. Конечно, они идут за двоих.

– Сотня золотых! – сказал он. – Так много? Хорошо, давайте я сам поговорю… – Он шагнул к Ат’Ланчи, и тогда я вцепился в воротник его куртки, развернул и дернул к себе.

– Атлас! – зашипел я. – Ты что мне сказал? Нанять лучших, платить по полсотни каждому. Что я сказал тебе? Ты нанимаешь меня, но их нанимаю я. Они – мои, понял? Распоряжаюсь ими я, все переговоры веду я! Это ясно? Все указания через меня, все просьбы – через меня! – При этом я тряс его воротник так, что голова эльфа дергалась. – Теперь слушай еще внимательнее! Тандему надо заплатить сотню, по пятьдесят каждой половине. Эльфу – пятьдесят. Эплейцам – тоже по пятьдесят, то есть двести. Всего выходит триста пятьдесят монет. Половина – наперед. Сейчас ты даешь мне сто семьдесят пять, а я решаю все остальное. Тогда я поручусь, что и они станут делать то, что мы прикажем. Ты можешь сейчас взять и через мою голову попытаться договориться с ними или с кем-то из них. Но одно слово – одно только слово, обращенное к ним не через меня, – я ухожу. С ловушками будешь разбираться сам. Ты понял?!

Я подался вперед так, что мы почти уперлись носами. Прямо перед собой я видел его глаза, расширенные зрачки, покрытые кольцами рубиновых искорок. Он быстро заморгал, из внешних уголков глаз медленно потекли две слезы, цветом похожие на искорки в зрачках, только бледнее. Вот странно – никогда не замечал, что слезы у эльфов капают не так, как у людей. Хотя видел ли я когда-нибудь плачущего эльфа?

– Я понял вас, Джанки, – сказал Атлас. Левая бровь поднялась, он беспрерывно поводил плечами и мелко качал головой взад-вперед. – Я не переношу, когда на меня кричат. Отпустите.

Я сделал шаг назад и протянул руки ладонями вверх. Он принялся отсчитывать монеты, а я стоял, раздумывая над тем, что, кажется, находился только что в полушаге от смерти. Когда дергал его за воротник, полы куртки разошлись, и краем глаза я заметил то, что скрывалось под ней. Широкая перевязь, вся в петельках, и в каждую продет короткий дротик с черным оперением. Не обычный, похожий на толстую иглу, а плоский и шириной с мизинец – словно длинная пластинка с зазубренным кончиком. Всего их там было около полусотни. И несколько последних секунд моей гневной речи правая рука Атласа была поднята, так что пальцы лежали на одном из дротиков.

Он молча ссыпал в мои ладони монеты, вытер слезы и сказал:

– Здесь семьдесят пять и десять червонцев.

Я рассовал золотые по карманам и улыбнулся ему:

– Так лучше. Имейте в виду, перед тем, как мы попадем на базу, вам придется еще потратиться.

Я отвернулся и зашагал к Ат’Ланчи, недоумевая, почему опаздывают каменные – и тут как раз они появились.

Эплейцы ехали на четырех камелопадах, а еще трех зверей вели на поводу. Когда они остановились, я сделал шаг в их сторону, ожидая, чтобы каменные увидели двоих эльфов и уразумели – один из них наш заказчик в этом деле.