Стол накрыли перед телевизором, напились шампанского и смотрели «Голубой огонёк». Кого там только не было: и Эдита Пьеха, и Алла Пугачёва, и София Ротару, и Анне Вески, и ещё много кого. А когда он закончился, Валя сделала телевизор потише и затянула, как в деревенском застолье бабушкину любимую:

Соня уже знала слова и подтягивала, пьяно путая тональность. А Юлия Измайловна заметила:

– Никогда не слышала эту песню до конца, думала, она о женском разгуле, а она – о женском одиночестве. В общем, о нас с вами…

– А я знаю, почему никак не встречу настоящую любовь. Бабушка говорила, какая шла, такой и подошёл. Надо самой измениться, – предположила Валя. – Бабушка всегда у бога просила, а я не знаю, верю ли в бога, прошу у кого-то помельче, у домового, у лесного духа, у городского духа. Бог большое начальство, а я большого начальства боюсь!

Зима была тяжёлая, Валю не интересовало ничего, кроме медленно наполняющейся коробки-копилки, а Юлию Измайловну ничего, кроме школьной реформы, вводящей одиннадцатилетку.

Соня по-прежнему работала в художественном салоне у метро «Октябрьская», и в феврале после похорон Андропова примчалась с тортом, словно у кого-то день рождения. Похвалилась, что бросила курить и уменьшила транквилизаторы.

– Считайте меня дурой, но… – осторожно начала она. – Позвонил гадёныш Герка, то да сё, жена улетела в Кишинёв, ему на выходные ребёнка некуда деть. Ну, если я ему полквартиры отстегнула, то и посидеть-то могу, не рассыплюсь? Чудный мальчишка, и брови, как у Герки!

– Это великодушно, ребёнок не виноват, – ответила Юлия Измайловна, кинув выразительный взгляд на Валю.

– Тебе хоть кол на голове теши, – вздохнула Валя.

– Ему ж из-за сердца бегать нельзя, так мы с ним снежную крепость построили, у меня и депрессия прошла! – стала оправдываться Соня. – Я ж не виновата, что мне надо о ком-то заботиться? А Васька-авангардист как?

– Женился на той поварихе, пытался звонить, но для меня он умер, – ответила Валя.

– На тему умерших, – подмигнула Соня. – Мой новый ухажёр, оттуда сверху, на похоронах Андропова руководил перекрытием улиц. Говорит, холод собачий, солдатне из дивизии Дзержинского выдали ватные штаны и валенки с галошами. Он с этой солдатнёй проводил тренировки по разгону массовых беспорядков!

– Откуда у нас массовые беспорядки? – покачала головой Юлия Измайловна и процитировала:

– Зачем беспорядки, ведь люди погибнут? – Валя никогда не понимала их обсуждений информации из «вражьих голосов».

– Ох, рыбонька, ты в этом не понимаешь, – махнула рукой Соня. – Так вот этот поклонник запихнёт тебя мохнатой лапой в министерство!

– Министром? – засмеялась Валя.

– Оформят медсестрой, но будешь массировать кого надо!

– Так моя поликлиника от дома близко.

– Во-первых, рыбонька, пора что-то в жизни менять. Во-вторых, встанешь там на очередь в кооператив.

– Конечно, попробуйте, – поддержала её Юлия Измайловна. – Как говорится, под лежачий камень вода не течёт.

В министерстве Валю отвели в большой светлый кабинет и велели ждать. О таком кабинете она и мечтать не могла. В центре стояла не массажная кушетка как в поликлиниках, а импортный массажный стол, какие Валя видала только на картинках.

А ещё полированный шкафчик с дорогими чистыми простынями, яркая ширма, два удобных кресла у журнального столика, пузатый электрочайник из дюралюминия, дулёвские чашки с розами и хрустальная ваза на подоконнике.