– Но послушайте, мистер Орр, откуда взять доказательства ваших снов? Тем более если вы уничтожаете все следы и каждую ночь меняете все прошлое начиная с плейстоцена?

– Вы не могли бы, – вдруг встрепенулся он, как будто обнадеженный новой мыслью, – вы не могли бы, как мой адвокат, попросить разрешения присутствовать на одном из наших сеансов? Если вы не против?

– Может быть. Можно устроить, если причина веская. Но имейте в виду: если приведете с собой адвоката, потому что подозреваете врача в покушении на вашу частную жизнь, отношения с ним напрочь испортите. Судя по вашим рассказам, они и так неважные, хотя со стороны судить трудно. Вы ведь должны доверять ему, а он в каком-то смысле – вам. А вы от него отделаться хотите и адвоката притащили – и как он должен реагировать? Он же вроде помочь вам хочет.

– Да. Но он использует меня в исследовательских…

Орр не договорил. Мисс Лелаш напружинилась: паучиха наконец увидела добычу.

– В исследовательских целях? Это правда? Как-как? Машина, о которой вы говорили, – она что, экспериментальная? А в ЗОС одобрение прошла? Вы что-нибудь подписывали, кроме формуляров ДТЛ и согласия на гипноз? Ничего? Знаете, мистер Орр, не исключено, что у вас есть повод для жалобы.

– Вы сможете поприсутствовать на сеансе?

– Может быть. Но, конечно, упирать будем не на частную жизнь, а на нарушение гражданских прав.

– Вы же понимаете, что я не хочу испортить жизнь доктору Хейберу? – забеспокоился он. – Не надо, он пытается как лучше. Просто я-то хочу, чтобы меня вылечили, а не использовали.

– Если у него добросовестные мотивы, но он применяет на людях экспериментальную аппаратуру, он не удивится, что возникли вопросы. И если ничего страшного не обнаружится, ему ничего не будет. У меня было два таких случая: работа по поручению ЗОС. Один раз меня попросили понаблюдать за испытанием нового гипнотизирующего устройства на медицинском факультете – оказалось, оно не действует. Другой раз в Институте Форест-Гроува я присутствовала на демонстрации устройства для внушения агорафобии – чтобы людям было приятно ходить в толпе. Оно действовало, но одобрения не получило: мы решили, что оно подпадает под законы о промывке мозгов. Наверное, я смогу получить распоряжение ЗОС о проверке этого агрегата, который у вашего врача. И вы ни при чем. Я не буду представляться вашим адвокатом. Может, даже я вас как бы не знаю. Я просто аккредитованный наблюдатель при Американском союзе гражданских свобод, пришла по поручению ЗОС. Если ничего такого не выяснится, будете работать с врачом, как раньше. Только надо придумать, как попасть именно на сеанс с вами.

– Я у него единственный пациент, с которым он применяет «Усилитель», – он мне сам говорил. Сказал, он его еще дорабатывает.

– Значит, у него действительно исследовательские цели. Эксперимент. Отлично. Ну что, попробуем вам помочь. Правда, на оформление документов уйдет неделя, если не больше.

На лице клиента отобразилось отчаяние.

– Надеюсь, мистер Орр, за эту неделю вы меня во сне не сотрете с лица земли?

Ей показалось, что в ее голосе слышно шуршание хитина и хруст жвал.

– По своей воле – ни за что, – ответил он с благодарностью… ой, нет, это не благодарность – это симпатия. Черт, она ему понравилась! Несчастный шизик на таблетках – оно и понятно, что понравилась. А он – ей. Она протянула смуглую руку, он подал ей свою, белую; блин, совсем как на том дурацком значке, который у матери валялся на дне коробки с иголками, – что-то там «СКННД» или «СККНД»[6], мать в середине прошлого века была членом, – черная рука пожимает белую. Ужас!