– Я не хочу, чтобы Хромушку убили! – Едва властители скрылись из глаз, Вера заплакала с удвоенной силой и покрепче прижала к себе новорожденного.

– Мы тоже, Вера. Мы тоже. – Покачала головой баба Валя.

– Верунчик! Ты что тут делаешь?! Тебе отлёживаться надо! – Кривицкая, схватившись за прутья решётки, с тревогой рассматривала подругу.

Девушка выглядела измученной до крайней степени. Чёрные круги под глазами, бледное, какое-то пепельное лицо и потрескавшиеся губы. Хитро завязанная, переброшенная через плечо полоса ткани образовывала у груди что-то вроде уютного кокона, в котором расположился новорожденный, оставляя обе руки матери свободными. В одной Вера держала корзинку, в другой – факел.

– Дорогуша, вон там, на стене, держатель. Если закрепишь факел в нём, будет проще.

Верочка сделала так, как предложил Вячеслав, и устало улыбнулась:

– Уже отлежалась. Не до того. Я вам тут покушать принесла.

С этими словами гостья вытащила гостинцы – несколько кривых морковок и пластиковую бутылку с крапивным отваром.

Софья, игнорируя угощение, сосредоточилась на матери и ребёнке. Глаза её засветились.

Вера поёжилась, но лишь сказала:

– Так жутко выглядит. Сонечка, скажи – ты ведь не…

– Нет, девушка, она не под властью дьявола. Зуб даю. – Слава с аппетитом захрустел морковью и добавил: – Сонец, ты поосторожней, я больше не буду тебя подпитывать.

– Я аккуратно. – Пробормотала Хромушка. Вроде бы тело новоиспечённой матери было в порядке. Целительница почувствовала, как закружилась голова, и прекратила своё дело.

– Жуй морковку. – Посоветовал Коваль. Кривицкая послушалась.

– Сегодня во дворе дежурят Митя и Донован. Они меня пропустили. Привет тебе передавали.

– Так что настоятельница решила?

Вера пожала плечами и опустилась на грязный пол:

– Мы не знаем. Оставлять тебя в живых она не хочет, но мы потребовали, чтобы Господь сам о своём решении сказал. После того, как вас сюда увели, матушка целый час провела в колокольне, а потом в церковь вернулась. Наверное, утром объявит о своём решении.

– Вера, ты же понимаешь, что исключений не бывает, – тихо сказала Софья.

– Мы не отправим тебя на костёр, полночи приход не спал, обсуждал! Все, все видели, что ты для меня сделала! – Девушка с нежностью посмотрела в «кокон» на груди. – Это не может быть злом.

– Аристархова вас не послушает.

– Нас больше. Мы ей подчинялись много лет, можно разок и наше мнение принять во внимание.

Соня спорить перестала. Она была уверена, что к утру члены общины остынут и не станут вступать в открытый конфликт с настоятельницей. Относительное благополучие и спокойствие почти сотни человек важней.

– Если Господь заявит, что тебе с нами нельзя, мы попросим об изгнании. Это хоть какой-то шанс выжить, к тому же с тобой будет он, – кивнула Верочка в сторону Вячеслава.

Мужчина в разговор не вступал, а с упоением грыз морковку, словно происходящее его совершенно не касалось.

– Хорошие перспективы. Либо конец, либо возможный конец в лиловом тумане. – Хромушка вдруг шмыгнула носом и стала утирать глаза.

– Как же так, Сонька! – Яростно заявила Вера и поднялась с пола, придерживая одной рукой сына. – Как ты могла в такое вляпаться! А самое обидное, даже мне не сказала!

– Что я должна была сказать? Что вижу людей насквозь? Что знаю, кто отец твоего ребёнка? – Заорала в ответ Хромушка. – Ты бы всё равно не поверила, а если бы и поверила – сдала бы меня Аристарховой!

– Неправда! Я бы молчала! Дура, как я без тебя здесь теперь? Кому я буду нужна? – Вера тоже заплакала. Малыш у груди обеспокоенно завозился и закряхтел. Новоиспечённая мать тут же утратила свой пыл и что-то успокаивающе зашептала в кокон. А потом осознала услышанное.