– Пошла молоко искать. Деревенское.

– Я никогда не пробовала. Вкусно, наверное.

– Не, я сто раз пробовала. У бабки под Рязанью. Ничо такое, вкусное. Жирное сильно. Мне сметана нравится деревенская, она как масло. Её мажут на белый хлеб, и жутко вкусно. Но тоже всё такое жирное, что потом в джинсы не влезаешь.

– О, тётя Галя пришла?

Тася бросила взгляд на дверь.

– Нет. Она бы постучала, я же изнутри закрылась.

– А кто с вами ещё? – спросила Ленка.

– Никого. Мы вдвоём, говорю же тебе.

Ленка прищурила глаза, всматриваясь. Тасе стало не по себе. Но было очень страшно смотреть назад. Она сделала своё изображение на весь экран и внимательно изучила. Да нет. Вот она, сидит на диване. А за ней стена.

– Ленка, ты гонишь что ли? Нет никого. – Тася повернулась, и убедилась в этом.

– Ну… может заглючило. Но мне показалось, стоит кто-то. Ну, так и что? – перевела тему Лена. – Надолго вы туда свалили?

– Если бы я знала. – вздохнула Тася. – Мама говорит, пока надо побыть тут. Мне самой не особо всё это нравится. Дом прикольный, но это если тут не жить. А изнутри уже и не очень прикольно. Да ещё никакой цивилизации.

– Таська, без тебя скучно.

– Отпросись у своих, приезжай летом.

– Может быть и приеду. – задумчиво сказала Лена. – Как, ты говоришь, называется ваша деревня?

Изображение на экране пошло помехами.

– Алё! Лена. Лен, ты меня видишь? – Тася постучала по аппарату.

Картинка с Леной мигнула, и исчезла. Тася попыталась перезвонить. Ничего. Она глянула на шкалу сотовой связи и увидела надпись «нет сети». Прекрасно! А куда же делась сеть? Только что была.

По коже девочки поползли мурашки. Снова появилось это странное и страшное ощущение, что в доме есть кто-то ещё, кроме неё. Куда подевалась мама? Почему её так долго нет? Скоро уже начнёт темнеть, а она тут одна. Тася пошла к двери. Она выйдет на улицу, может быть там есть сеть. Выйдет, поймает сеть, и позвонит маме. Она не хотела больше оставаться в этом доме в одиночестве.

– Вы меня напугали. Напугали! До смерти напугали…

– Ну… скорее, до полусмерти. Вы вполне себе живая.

– Вы такой огромный. И так подкрались. – Галя держалась за сердце.

– Девушка, я к себе в дом зашёл. И уж никак не ожидал тут увидеть незнакомую барышню. Такую пугливую тем более.

– Тут же другие люди живут. Я днём их видела. Дед и… жена его.

Сказать «бабка» Гале показалось невежливым, хоть и логичным.

– Это мои родители. А я к ним в гости наезжаю. Силы-то уже не те у стариков. Приходится помогать. Будь оно всё неладно! – с досадой резюмировал детина. – Меня Илья зовут.

– Галя. – она подняла на него глаза.

Точно Илья. Муромец. Здоровее она никого не видела за всю свою жизнь. Богатырь, одним словом.

– А чего вы, Илья, ругаетесь? По поводу ваших визитов к родителям?

Он присел на табуретку напротив неё, через стол.

– Потому, что я их зову в город переехать. Не хотят в Москву, так хоть вон в Талдом. Разве плохо на старости лет жить с комфортом? Не ходить в туалет на улицу. Не носить воду из колодца. Не топить печь. Так нет, они упёрлись, и ни с места.

– Позвольте… но ведь это всё можно сделать и тут. Благоустройте им дом, и будет вашим старикам полегче.

Илья усмехнулся, потом сделал важное лицо, и вымолвил с выражением:

– Помрём, хоть дом сноси. А пока мы живы – не надо нам твоих перестроек.

– Не похоже. Фиговый вы пародист, Илья. – грустно сказала Галя. – Ну, вроде сердце перестало стучать, как у зайца.

Она встала.

– Вы случайно не знаете, у кого тут молока купить домашнего?

Илья, ничуть не обидевшийся за «фигового пародиста», тоже поднялся, и спросил: