Моргаю, «возвращаюсь» в гостиную. Мотаю головой.

- Нет, даже на мои сообщения не ответил. Видимо, после неудачи с наследством он вычеркнул нас из своей жизни.

Красильников трет переносицу.

- Ты грустишь из-за этого?

От вопроса я чуть не испускаю стон.

- Потому что человек, за которого я вышла и с кем хотела растить ребенка, желал только срубить бабла? И в итоге урвал хоть немного… Нет, что ты! Я ни капли не расстроена.

Мирон выдыхает как-то резко.

- Я имел в виду… Ладно, извини.

Как будто уютный момент разрушился. Вот глупость! Но лоб Мирона расчертила морщинка, и мужчина повернулся от меня к малышу. Взглядом скользнул по его кулачкам, посмотрел в глазки. Мне стало неловко.

- Это мне нужно извиниться, Мирон. Прости. Я выплеснула эмоции по отношению к Ивану! А ты хоть и… помог ему, но не отвечаешь за первопричину всего этого бреда.

- Брось, - говорит Мирон, хотя заметно смягчается, - я уже говорил - итог сего «бреда» получился чудесный.

- Я больше жизни люблю своего сына…

Насчет Матюшки он абсолютно прав. Смотрю на сыночка и вздрагиваю - именно в этот момент приходит уведомление об электронном письме. Скорее всего, это результат ДНК из лаборатории. Телефон лежит недалеко.

- Оставлю тебя одну.

Мирон поднимается на ноги. Но я тоже встаю и останавливаю его взглядом.

- Подожди. Это касается и тебя тоже.

Открываю почту - так и есть. Быстро нажимаю на письмо, буквально впиваюсь взглядом в открывшийся документ. Начало, написанное научным языком, цифры. У меня хоть и экономическое образование, но сейчас трудно собраться и воспринимать заумные формулировки. Но совершенно точно я понимаю, огромный процент вероятности, что Мирон - отец Матвея.

Еще доктор от себя лично написал, что предыдущая бумага подлинна и совпадает с их результатом. Значит, Мирон был со мной честен.

От напряжения из моих глаз выкатываются слезы.

- Что там?! - напоминает о себе Красильников.

Поднимаю на него затуманенный взгляд, быстро стираю капли.

- Твое отцовство подтверждено. Теперь я могу быть уверена.

Его губы на секунду напрягаются в нитку, но он никак не комментирует. Только молча кивает.

А я вроде и чувствую удовлетворение от сделанного дела, но полностью растеряна. Что дальше?.. Даже коленки становятся ватными.

- Идем, сядем, - скупо предлагает Мирон.

Видимо, заметил мое состояние. Суетливо киваю. Мы отступаем к дивану, садимся поодаль друг от друга.

- Ты и правда готов нести ответственность за ребенка? - спрашиваю серьезно. - Год за годом? Ты ведь не на такое изначально подписывался.

Мне хочется поговорить начистоту, а вот взгляд Красильникова тяжелеет. Он, правда, направляет его не на меня, а перед собой.

- Может, я и не такой педант, как Ваня, - в его голос пробирается сарказм, - но мне удается немного смотреть вперед. Или ты думаешь, я сдавал материал и не думал о последствиях?

О чем он там думал в тот… момент, мне лучше не знать. И так уже теплеют щеки. Да и я просто хочу понимать.

- Мирон, мне хочется прийти хоть к какой-то стабильности.

Этого хочет любая мама грудничка. Даже я, хоть не в моем положении что-то просить.

- По-моему, я предоставил вам полнейшую стабильность!

Мирон шумно выдыхает. Выдерживаю паузу, чтобы он успокоился. Мы знаем друг друга много лет, но по сути заново знакомимся. И я успела запомнить, что он может вспыхнуть иронией, но быстро отходит.

- Извини, - вот, он уже трясет головой, - о чем ты еще хотела бы знать?

Выравниваю дыхание.

- Ты запишешь на себя Матвея?

Я не претендую на какие-то деньги! Хотя в курсе, что растить ребенка - не бесплатное занятие. Но сейчас я хочу убрать от моего сына Ивана. Он записан на него, а мало ли что может взбрести бывшему в голову.