И вот в глубине души я дала себе обещание: притворюсь на время, ладно, но это дело не брошу – найду драную кошку и покажу ей, где раки зимуют.

Осталось только выдохнуть, собрать в кулак волю и как она там делала? Выглядела же бедной овечкой вечно, глазками надо поморгать, да? Жалобно пропеть, шмыгая носом, и рассчитывать на удачу. Тьфу. Аж противно стало.

Но деваться-то мне было некуда, еще и Андрей этот над душой стоял, боясь, что я ваза хрустальная, то есть не я, а сестренка моя. Ага, знал бы милок, что она выкинула, удивился бы. Но, впрочем, все новости его ждали впереди. А пока требовалось хоть что-то сказать, а то сидела и хлопала глазами. Может, разреветься? Чтобы сделала Лизка?

Черт! Не выходило.

Не было слез!

Я даже попыталась быстренько вспомнить что-то сопливое из своей жизни. Ну там смерть хомячка или золотой рыбки, как Лизка отломила руку у моей любимой куклы, как я сбивала коленки. Нет. Все вызывало тяжелый вздох, но не слезы.

Проклятье!

– Пап, – наконец-то пропищала я, – все в порядке.

Относительном, конечно, но в целом жива и здорова. Морально шокирована, правда, но не сломлена.

Зато зуб заточила на Егорушку. Ох, Старцев, держись.

– Слава Богу, – выдохнул отец. – Мы же так волновались, – взглянул он на Андрея.

Ах, еще и он! Да! И что сделать-то? На шею броситься или?

Не шла мысль.

Ну, Лизка была права в одном: парня у меня не было, потому и отвыкла я, наверное, от этих нежностей всех. Да и как это обнимать чужого жениха? Нет, я не согласна.

Только, похоже, Ильин спрашивать меня не собирался. Сам сгреб, прижав к своей груди. От его кожи пахло мятой с нотками цитруса, и я очень старалась жадно не хватать воздух ртом, боясь начать чихать. Андрей бормотал какую-то ерунду, а я губу прикусила, а лучше бы язык в самом деле. Беспокоилась о том, что сболтнуть могла лишнее, одна ложь порождала другую, а это замкнутый круг. И были у меня опасения, что застрять способна в нем, а оно мне надо? Мне моя жизнь нравилась до всего этого и обидно было ее променивать на золотую клетку. Кстати, стоило об этом подумать, так глаза сразу защипало. Соленые слезы брызнули, покатившись по щекам дождем.

Оказывается, вот как надо было! Что же… придется взять на заметку, пожалуй.

Ильин, видимо, решил, что у меня стресс, предложил даже вызвать врача, но я отказалась, вообще, больше за папу цеплялась, чем за своего жениха, точнее, Лизкиного.

– А мама как? Пап, расскажи мне, что вообще произошло? – стараясь хоть что-то понять, поинтересовалась я.

Любопытно мне было от и до. Хотелось посмотреть на все с другой стороны. Я-то видела изнанку, а вот что там было с фасада?

Андрей кружил коршуном, выводя меня потихоньку. Но рычать и шикать нельзя было, хотя… может, все свалить на шоковое состояние? Расстаться с ним под шумок, заявив, что поторопились, и вообще вселенная намекнула похищением, что брак ошибка? Я бы с радостью выдвинула эту теорию, но, глядя на отца, понимала, сейчас важнее другое.

– Ох, доченька, беда, – покачал он головой. – Я же должен был ждать вас в машине. Ира помогала тебе одеваться, мама отлучилась буквально на пять минут, а когда вернулась увидела лишь записку!

– Записку? – нахмурила я брови, вслушиваясь в его слова.

– Да. Там были указаны условия, при которых мы получим тебя живой.

– Боже, – прижала я ладошки к губам, вдумываясь, что пережили родители в этот момент.

Ну, Лиза, вот же гадина!

– И какие условия, что требовали, пап?

– Деньги, – улыбнулся он мне.

– Деньги, – повторила я эхом.

Ну, в самом деле, а что еще? Не буханку же хлеба и палку колбасы. Егорка вряд ли успел построить головокружительную карьеру, обзавестись домами и пароходами, а сестра… Слов не было приличных!