Откашлялся для проформы и осторожно заметил:

– В любом случае искать какие-то новые проходы дело скорей всего небыстрое. И не в ресурсах. Сейчас надо решать насущные проблемы. Тоже далеко не прозаичные.

– Что будем говорить экипажу? – принуждённо выдавил особист. – В первую очередь офицерскому составу. Все прекрасно видят – что-то произошло.

– Да. Трудно было не ощутить резкий переход из тропиков в северные широты, – язвительно подметил каперанг. Тут же пожалев – желчь не по адресу. Да и прав был полковник. Дисциплина дисциплиной, но затягивать с разъяснением обстановки было нельзя. Слишком уж всё выходило за рамки обыденного. Копящиеся вопросы в любой момент могли лопнуть нарывом. Сейчас необходимо выбрать общую стратегию и в темпе решать – что и кому из команды можно рассказать, а чего знать им совсем необязательно.

– Экипаж и корабль – это ваши приоритеты, товарищ капитан первого ранга, – холодно произнёс полковник КГБ, – единственное, я бы не акцентировал, то есть категорически умолчал о конкретной цели эксперимента. Никто не должен усомниться в том, что мы контролируем процесс. Всё идёт по плану. И уж тем более следует обойти вопрос возвращения.

Мрачен был полковник. Все его инструкции летели в тартарары. Всё придётся перестраивать буквально на ходу, полностью пересматривать не просто планы, а смыслы экспедиции. Импровизировать. Смотреть на картину более широко, нежели было установлено изначальной задачей.

Но Скопин не сомневался, что оборотистый особист Вова уже просчитывал варианты встречи с пращурами.

Перевёл взгляд на циферблат наручных часов – тридцать минут как они уж здесь. Целых полчаса как «серое» сменилось на… серое.

Крейсер на малом шестиузловом ходу, в незнакомых водах, в пассивном режиме своих радиотехнических средств, по состоянию «Боевой тревоги», в состоянии ожидания…

– Надо определяться наконец…

И выругался. Мысленно. Не так он себе это представлял.

Пройди всё, как было запланировано, последовательность действий у него, как у командира, была внятно прописана: перво-наперво выход на командование флота через радиоузел «Кактус»[17], по шифр-коду ТАРКРа «Пётр Великий». Наверняка переполошив там всех (ещё бы – пропавший крейсер объявился)! А то, что вместо него другой, с этим как-нибудь уж объяснился бы. В штабе ВМФ, может, и посомневались, но однозначно бы прикрыли в итоге, залегендировав вымпел – …давно списанный корабль… давно списанной страны.

Уникальный силуэт «Кондора» на океанских маршрутах вряд ли избежит случайных зрителей – кто-то, с любого «торгаша», да и сыпанёт в тырнэт фотки-видео. Поначалу принимаемые за фейки, но… вскоре «поохотиться на призрак из прошлого» – поглазеть, всё одно бы сбежались чьи-нибудь ВВС и ВМС под заведомо недружественными флагами.

«В любом случае „там“ я был бы „дома“, и единственный на крейсере имеющий представление о текущей реальности. Мог выбирать курс и действовать на своё авторитетное усмотрение. Сейчас… – Геннадьич одёрнул себя: – Вот именно! Надо думать о „здесь“ и „сейчас“ – единолично уж не потяну. Нелишне будет организовать походный штаб. Подтянуть к допуску (частичному допуску) старпома и замполита, хотя бы из субординационных соображений – всё-таки прямые заместители командира. Задействовать всех, кто обладает хоть какой-то компетенцией по данному историческому периоду: на срочную перспективу сделать подборку всего, что касается военной сферы (ТТХ самолётов, кораблей, субмарин); затем, когда дойдём до „бе́рега“, понадобится знание политических конъюнктур».