Я как-то встречала эту Кики. Она так никогда и не вышла замуж. Все ждала, когда ее возлюбленный достигнет совершеннолетия и приедет за ней. Но он не достиг. Не хватило буквально пары дней. Кики приезжала в Англию в поисках возлюбленного как раз тогда, когда я гостила у бабушки с дедушкой. Бабушка тогда обвинила бедную женщину в смерти своего сына и выгнала ту за порог. Это самая страшная история в нашей семье. Но она никого ничему не научила. Хотя нет. Меня научила. Быть внешне смиренной и никогда не влюбляться.

Именно эта наука и вела мои ноги к ванной комнате, чтобы привести себя в порядок. Потому что ни в коем случае я не могла появиться за столом в пижаме. Что уж говорить о подаренных Олей мохнатых тапках-зайчиках?

— Где моя сладкая красавица? — послышался через пять минут голос моей няни Оли.

Да, она о сих пор была с нами. Оля воспитывала мою старшую сестру Марго, брата Сан Саныча, меня и теперь ― младшего брата Жоржа. То есть, Георгия. Только Оля меня понимала. Мы часто шептались с ней перед сном. Она рассказывала о своем веселом детстве. О том, как развлекается молодежь в нашем городе. О том, как живут нормальные дети. О том, откуда у них на коленях раны, а на руках ― синяки. Она говорила и говорила, а я впитывала каждое слово. Мне не нужны были сказки на ночь. Я хотела слушать о реальной жизни.

Когда я была маленькая, под прикрытием прогулки или похода на занятия балетом мы выбирались в парк, где я играла с нормальными детьми, не боящимися испачкаться в грязи. Правда, потом нам приходилось тайком пробираться ко мне в комнату, чтобы я могла привести себя в порядок. И достаточно часто дизайнерские наряды Оля сжигала на заднем дворе своей сестры Ирины.

Теперь моя сообщница по преступлениям стояла посередине спальни и раскладывала на кровати безупречно подобранное платье с кардиганом в цвет.

— Оля, — позвала я.

— Ама, девочка моя, — улыбнулась в ответ няня. ― Как спалось?

— Прекрасно.

— Готова к новому дню?

— Да. — Я вздохнула, скидывая халат, который надела после быстрого душа. ― Иду на каторгу, — подытожила я гнусавым голосом, произнеся это уголком рта.

Оля хихикнула. Она единственная любила мой веселый нрав и вздорный характер.

— Завтра ты станешь уважаемой леди, будущая Амалия Емельянова. Ты должна вести себя подобающе.

— Да, няня, — я опустила взгляд в притворной покорности, пока натягивала платье. А потом скривилась. ― Фу, даже сочетание с его фамилией звучит странно и некрасиво.

Одевшись, я присела за туалетный столик. Оля взяла расческу и принялась чесать мои белокурые локоны.

— Я знаю, что ты будешь хорошей женой и прекрасной матерью. Я воспитала тебя достойным человеком. ― Она пригладила мои волосы прежде, чем взять в руки обруч такого же молочно-бежевого оттенка, что и платье, и уложила им струящиеся локоны. ― Ты всегда должна помнить о том, чему тебя учили. Но никогда не переставай быть собой. Не позволяй искре в твоих глазах померкнуть, ― закончила она, поглаживая меня по плечам.

Я накрыла руку няни своей.

— Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала. И продолжаешь делать. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, моя девочка, — ответила она со слезами на глазах.

— Эй, Оль, не плачь.

— Ай, ну тебя, — сказала няня, отворачиваясь и вытирая слезы.

Я обняла ее сзади за плечи.

— Обещаю, что не подведу тебя.

— Иди, родители ждут, — произнесла она строгим тоном, который заставил меня лишь засмеяться. Мнимая строгость няни давно перестала пугать меня.

Я вышла из комнаты и быстро сбежала по ступенькам на первый этаж. Спокойно я прошла только последние восемь, которые были видны из гостиной. Мама не простила бы такой активности.